Параллельные миры или Как и для чего мы посещали арабскую деревню Батир

В пяти минутах езды к югу от Иерусалима лежит Бейтар – то ли очень большое поселение, то ли небольшой город, населенный харедим всех толков и направлений. Когда называешь это место моим коллегам-врачам, они тут же представляют себе клинику, битком набитую мамашами с кашляющими пейсатыми детками –   рождаемость в этом городке, слава Б-гу, немаленькая, успешно превосходит все окрестные арабские деревни. Однако, когда упоминаешь Бейтар в разговоре с любителем еврейской истории, он вспоминает о Бар-Кохбе. Здесь в начале 2-го века новой эры поражением и страшной резней закончилось его восстание против римлян. Однако оказалось, что между тем Бейтаром и этим – не только две тысячи лет, но и пара километров.

Любимая присказка экскурсоводов по Израилю – «Спасибо арабам хотя бы за то, что они сохранили имена наших мест». Действительно, топонимика арабских деревень – бездонный кладезь для историка, и имя древнего Бейтара тоже сохранилось – в названии деревни Баттир. Посреди деревни возвышается только частично раскопанный археологами курган, скрывающий древний город Бар-Кохбы (и раньше), но часть крепостных стен все же можно осмотреть. Жители деревни называют курган «Хирбет аль-Яхуд», т.е. «еврейские развалины». (Читайте прекрасный репортаж Валерия Авдерина об этом археологическом памятнике).

На развалинах древнего Бейтара:

От деревни полчаса пешком до Иерусалима, полчаса в другую сторону – до Бейтара, и, тем не менее, мало кто из окрестных евреев знает о ее существовании, а уж тем более бывал там. На повороте с магистрального шоссе в сторону деревни надо проехать грозный красный щит, который предупреждает о крайней нежелательности для израильтян ехать по этой дороге. Типа, прямо пойдешь – голову потеряешь. Не совсем так категорично, все-таки это зона В (то есть гражданская власть палестинская, военная – израильская), но армия предпочитает перестраховаться.

Но мы все-таки проехали красный щит. Нас провозит К., наш «сталкер» по нехоженым дорожкам арабских деревень. У него давние дружеские связи во многих из них. Но в эту поездку и он кажется немного напряжен: он-то, с длинными светлыми волосами, может сойти то ли за европейца, то ли, в худшем случае, за тель-авивца. А вот мои кипа, цицит и борода, шляпка моей жены Ани не только однозначно определяют национальность и вероисповедание, но даже и место жительства — поселенцы, и заставляют прохожих на деревенской улице оцепенеть – такого зверя здесь не видели десятилетиями.

Аня беседует с представителями местного совета деревни Батир:

Гостеприимный Х. принимает нас у себя дома. Чай и кофе – слава Б-гу, законы кашрута оставили нам два этих средства межнационального общения. Жена, дети с улыбками выбегают посидеть с гостями. Но поговорить удается только с самим хозяином – никто из остальных членов семьи не знает ни слова на иврите. Последствия «мирного процесса» — вот люди старше сорока обычно хорошо говорят по-еврейски, большинство так или инче работало или работает с ними, а молодежь, скорее всего, не видела живого еврея, ну разве что солдат. Впрочем, и мы хороши – наш запас арабского ограничивается формулами вежливости.

Параллельные миры: на стене гостиной висит карта со знакомыми очертаниями Израиля, но подписано «Палестина», и большая часть известных нам населенных пунктов не обозначена. Ну что ж, думаю я, у меня у самого висит дома карта, где еврейское поселение в тысячу человек обозначено крупнее, чем стотысячный арабский город. Потом, когда жена при помощи английского языка общалась с секретарем сельсовета, та спросила:

— Вы из России?
— Нет, я живу здесь.
— А, правда, здесь, в Палестине?
— Нет, здесь, в Израиле!

Обе женщины рассмеялись.

Член совета деревни проводит нас по деревне, показывает удивительной красоты террасы-огороды на крутом обрыве, сложную систему полива этих огородов, знакомую нам по Талмуду, но здесь продолжающую работать последние пару тысяч лет, рассказывает об истории деревни. Особенно он гордится документом, подписанным в 48-м году Моше Даяном (тогда – командующим Иерусалимским фронтом) и местным иорданским военачальником. Этот документ оставлял деревню в неофициальной демилитаризованной зоне, а зато обеспечивал возможность израильтянам пользоваться проходящей мимо железной дорогой Тель-Авив – Иерусалим. Наконец, рассказывает о борьбе жителей против строительства очередного отрезка «забора безопасности». Забор этот должен отделить деревню от Иерусалима, отрезав жителей от принадлежащих им сельскохозяйственных угодий, а заодно и от возможности работать на территории Израиля (увы, не всегда легально). Кроме того, строительство угрожало загубить часть террасного земледелия, оставшегося с библейских времен. Жители деревни любят упоминать, что эти террасы признаны Юнеско важным памятником.

Террасное земледелие:

Собственно, с забора все и началось. Ведь такие попытки человеческого контакта для обоих сторон чреваты немалым риском – если мы рискуем схлопотать по дороге камень в лоб, то наши собеседники рискуют вызовом в палестинские спецслужбы, ведь сотрудничество с поселенцами – уголовно наказуемое деяние в Палестинской автономии. Поэтому у них должна быть серьезная мотивация для того, чтобы идти на контакт, и в этом случае – это необходимость привлечь израильское общественное мнение против забора. Кстати, уже после описанной поездки Ане удалось пробить на израильском телевидении репортаж, в котором поселенцы и арабы соединились в общем антагонизме к этому самому строительству. А пару дней назад военное командование сообщило о приостановке строительства обсуждаемого отрезка (нет, не из-за нашего репортажа, мы не настолько самонадеянны!)

Ну, хорошо, скажет читатель, жителям Баттира нужно было еврейское содействие в этом конкретном деле, а вас-то чего туда понесло? Только из страсти побывать в каждом уголке земли Израиля?

Тоже причина, ответим мы. Но никак не единственная. Дело в том, что мы остро ощущаем свою связь с этой землей, но и арабы Баттира – никак не меньше. Мы живем здесь, и не собираемся никуда исчезать, но и они – тоже. Для нас это означает, что надо искать способ жить вместе. А в нашей искривленной реальности, когда «миротворцами» называют себя зарубежные товарищи, которые с утра до вечера заняты порчей отношений евреев с арабами, согласно великому лозунгу из Оруэлла «Война — это мир, свобода — это рабство» — только такой контакт на местах может продвинуть нас на шаг к решению. Если оно (решение) вообще существует.