Неудавшаяся попытка основать Петах-Тикву в районе Иерихона

Вся земля Иорданской долины — тучная и необыкновенно плодородная, как Божий сад, как земля Египетская, ибо орошают ее воды многих крупных источников, стекающих по склонам гор Моава на востоке, Иудейских и Иерусалимских гор на западе. Однако этих вод хватает только для части этой степи — примерно на 6000 дунамов, к которой устремляются все потоки, отстоящие друг от друга на десятки километров. Остальная земля — десятки тысяч дунамов — остается пустынной и дикой, никакая трава не произрастает на ней, ибо природа этой земли такова, что не расцветет никакая зелень без воды из-за сильного иссушающего зноя.

Однако, если ее оросить, она расцветает, насаждения плодоносят, урожаи чрезвычайно обильны — выше, чем дают все земли в нашей стране.

У всех источников воды, стекающих с запада, обитают различные племена бедуинов, которые удерживают эти земли для обработки и засевания. Поскольку эти племена бедны и ленивы, и не имеют сил и возможностей обработать эту землю самостоятельно, они обычно объединяются с богатыми феллахами, живущими на соседних горах. Феллах обрабатывает землю и выполняет всю работу: полив, пахоту, сев, жатву, молотьбу. Он получает две трети урожая за свои семена и работу, а бедуины забирают треть за свою землю и воду.

Сезон полива распределяется между семьями, как было принято еще у их предков с давних времен. Те, у кого больше надел, у того больше и период полива. Когда приходит сезон пахоты, который начинается у них в начале месяца Тишрей,[1] еще до того, как начнутся дожди, первый начинает полив земли в отмеренных сроках, как завещали предки. После него получает право второй, затем третий, четвертый, по порядку, пока все не закончат, и начинают новый круг. Такой же порядок установлен для полива посевов до уборки урожая, который созревает почти на два месяца раньше, чем на остальных землях. После этого начинают поливать земли с посадками летнего урожая кунжута и сорго. Такого порядка полива придерживаются весь год.

Согласно турецким законам вся земля, кроме городских земель, принадлежит государству и называется «мири». Хозяева земли получают только право «хазаки» (держателей земли). Пока хозяин обрабатывает землю, власти не могут его изгнать и отобрать землю. Он может продать свое право «хазаки», отдать в залог или оставить в наследство. Но если он оставит землю необработанной в течение трех лет, он теряет право на нее, и земля возвращается в собственность государства, которое продает «хазаку» тому, кто больше заплатит.

Земля же городов и строений находится в вечном пользовании ее владельцев — неважно, строят они на ней, или разрушают, или забросили ее, государство не может прогнать хозяев, и эта земля называется «мюльк».

Прежде государство не облагало землю налогом, а взимало лишь подушный налог. Каждая семья обязана была выплатить определенную сумму по количеству мужчин. Но в 5632 (1872) году правительство отменило этот налог, и ввело налог на землю в зависимости от ее размеров и ценности, и послало во все города страны чиновников измерять землю и определять ее стоимость, чтобы установить налог, называемый «верко».

Когда чиновники прибыли в Иерихон для измерения и определения стоимости земли, все обитающие там бедуины протестовали и жаловались: «Но мы получаем выгоду от нашей земли только на одну треть, а две трети урожая забирают феллахи, которые всегда ее засевают». Чиновники сообщили о претензиях бедуинов в Кушту. Из Кушты пришел приказ: продать две трети земли любому, кто заплатит больше. Поскольку бедуины получают урожай только с трети своей земли, они по закону утрачивают право «хазаки» на остальные две трети, и она возвращается государству. Поэтому правительство выставило две трети этой Иерихонской земли на аукцион в Иерусалиме.

Когда в городе было объявлено о продаже, стали известны два претендента на покупку:

— Эфенди Муса Паша Аль-Хусейни, богатый, знатный и уважаемый глава мусульман города, имеющий большое влияние на высоких должностных лиц в Куште,

— Армянин, житель Египта, большой богач, очень старый человек, одинокий и бездетный.

Узнав из газет о продаже, этот богатый армянин сообщил патриарху армянской общины в Иерусалиме, что желает купить эти земли для армянской общины в Иерусалиме, на ее благо.

Тогда пробудились некоторые из сынов Сиона, в сердцах которых пылает огонь любви и долга к земле наших праотцев. Это господа:

Бен Цион Лион и его компаньон Натан Грингарт,

сын раби Шмуэля Саланта Бейнош Саланти его шурин Лейб Салант,

Йоэль Моше Саломон,

Моше Ицхак Гольдшмид,

Лейб Ломжер по прозвищу «ахи» — «брат мой»

И я.

Мы объединились и учредили акционерное общество со стоимостью каждой акции 100 наполеон, чтобы выкупить эту землю у государства. К нам присоединились некоторые из богатых людей города:

раввин из Калиша раби Меир Авербах,

господин Иосеф Кригер (тогда переводчик у губернатора),

раби Давид Гутман (позже стал одним из основателей Петах-Тиквы),

раввин раби Авраам из Дубрацин (глава венгерского землячества, не ради собственной выгоды), и другие уважаемые люди города.

Всего объединились 50 человек, которые внесли для начала платёж, равный половине стоимости акции, уполномоченному, раввину из Калиша. Все акционеры собрались и выбрали трех человек в исполнительный комитет. Вот они: раби Бен Цион Лион, раби Йоэль Моше Саломон и я.

Прежде чем приступить к делу, мы пообещали губернатору через его переводчика (и нашего компаньона) И. Кригера сумму в 1000 наполеон, чтобы он был на нашей стороне и высказался в нашу пользу, когда надо будет выразить свое мнение. Так мы избавились от эфенди Мусы Паши, который устранился после того, как мы повысили предложенную им цену — за это мы обещали дать ему бесплатно десятую часть земли, так как думали использовать его большое влияние на бедуинов, когда придет время делить землю, и тому подобное. Нам осталось убрать с нашей дороги армянина, чтобы он не был нам помехой, и не стал врагом. Но и здесь мы нашли средство.

Мы пошли к раби Арье Неэману,и просили егопойти с нами к армянскому патриарху.Его прозвали «неэман» («верный»), когда он еще занимался финансами общины Вильно. Человек с величественным выражением лица и большой бородой, он носил головной убор из черной материи, завернутой в виде высокой чалмы, как носят великие сефардские раввины.[2]

Его представили армянскому патриарху, как религиозного руководителя ашкеназской общины, и он был принят доброжелательно и с почетом. После того, как выпили кофе и обменялись, как полагается, приветствиями, он представил армянскому патриарху нашу просьбу:

«Наша община хочет купить земли Иерихона и передать их во владение беднякам, чтобы они кормились трудом рук своих. Но мы слышали, что один из ваших единоверцев хочет купить эти земли и подарить вашей общине. Но положение маленькой армянской общины очень крепкое, она богата землей, полями, садами, цитрусовыми плантациями вокруг Иерусалима и Яффо. У каждого в общине есть ремесло в руках, они получают прибыль и, конечно, не оставят свой заработок и жилье в городе, чтобы мучиться в степях Иерихона, где воздух тяжел, и страшный зной. Поэтому мы пришли умолять вас проявить милосердие и повлиять на вашего единоверца — отказаться от покупки в пользу бедняков нашей общины, как устранился из милосердия к ним великий эфенди Муса Паша Аль-Хусейни».

Конечно, мы не упоминали о нашем обещании великому эфенди.

Патриарх ответил нам:

— Ваша идея и желание поселиться на земле Иерихона мне по душе, ибо Йеошуа бин Нун[3] три тысячи лет назад начал завоевание этой земли именно с Иерихона.

Усмехнувшись, он продолжил:

— В идеале эта идея очень хороша. Но я спрашиваю вас: что вы сделаете с проклятием Йеошуа бин Нуна, которым он заклял и проклял «того человека пред Господом, кто встанет и построит город этот, Иерихон, на первенце своем обоснует он его и на младшем своем поставит врата его»?[4]

Мы ответили ему, как учат наши мудрецы, да будет благословенна их память:

— Йеошуа проклинал, но первого, который будет строить, и его проклятие принял Хиэйл из Бейт-Эля, как написано в книге «Мелахим» (Царств), 1:16:34, так что проклятие уже исполнилось, и будем надеяться на Господа, что он благословит наше поселение, а не проклянет.

Наши слова понравились партиарху, и он обещал исполнить нашу просьбу. Мы простились с благодарностью и наилучшими пожеланиями. Он исполнил обещание, как рассказал нам его писец. Он написал этому богачу, что тяжелый воздух и страшная жара не пойдут на пользу его общине, и намного лучше использовать его щедрость, чтобы построить дома и магазины на участках земли недалеко от городской стены. Богач послушал его, и устранился от покупки Иерихонской земли.

Мы пошли и добавили еще 200 лир к цене в 1800 турецких лир, которую установил представитель армянина. Эфенди Муса Паша и представитель армянина подписали документ, в котором заявили, что у них нет желания повышать далее цену, и они устраняются от участия в этой покупке. Покупка по цене в 2000 турецких лир официально осталась на наше имя.

Глашатай продолжал еще постоянно объявлять, пока не закончились три месяца, согласно закону. Затем губернатор направил в Кушту протокол, подписанный государственным советом, что после того, как объявляли в течение трех месяцев, как требует закон, мы остались последними из тех, кто повысил цену, а остальные выбыли из участия, и поэтому он испрашивает разрешения закончить аукцион, и выдать нам законные документы о покупке.

Наши цели и ожидания были весьма обширны, и не ограничивались лишь покупкой этих 4000 дунамов. С помощью этой покупки мы думали со временем приобрести еще десятки тысяч дунамов безводной и пустынной земли на нашей границе до реки Иордан: обработав дикую землю и превратив ее в цветущую, можно было по существующим законам получить ее бесплатно. Мы мечтали привлечь богатых людей Европы, владеющих значительным капиталом, которые купят нам мощные насосы, и те будут качать воду Иордана для полива земель. Поскольку эта земля тучная и плодородная сама по себе, и нуждается лишь в воде, мы думали вместо злаков, требующих огромных затрат, и приносящих малый доход, посадить сады и цитрусовые плантации. Мы считали, что плантация даже площадью в 50 дунамов сможет прокормить большую семью, и принести доход — благодаря необыкновенному плодородию этой земли. Мы надеялись, что со временем тысячи семей найдут здесь заработок и доход. Кроме того, мы исследовали и обнаружили, что вся земля на берегу Иордана и Мертвого моря содержит большое количество серы — значит, можно будет заняться и серой, и обеспечить многие семьи заработком.

Разочарование

Спустя три месяца губернатор сообщил нам через своего переводчика: из Кушты спрашивают, кто эти покупатели, чьи они подданные: оттоманские или иностранцы. Мы собрались на совещание, чтобы решить, что ответить губернатору, чьи имена вписать в документ на продажу: тех из нас, которые имеют оттоманское подданство, или иностранцев? Мы разделились на два лагеря. Мы, трое из комитета, и многие из наших товарищей, уроженцев страны, знающих отношение государства к иностранцам, сказали:

— Из постановки этого вопроса ясно, что власти не намерены продавать иностранцам, и нам надо вписать имя оттоманского подданного, и вырвать эту землю из рук властей в Куште. Со временем оттоманский подданный может продать землю иностранцам, и уже не надо будет испрашивать разрешения из Кушты.

Но большинство новых товарищей, недавно прибывших в Эрец-Исраэль, не соглашались, и говорили:

— В любом случае, мы своих денег не доверим, если будет вписано имя оттоманского подданного. Наоборот, мы должны заявить, что покупатели – подданные разных стран, чтобы, при необходимости, у нас были разные консулы для защиты. Правительство, увидев, что нет других покупателей, кроме нас, согласится, в конце концов, на нашу покупку.

После длительного обсуждения и споров было решено, к нашему огорчению, большинством голосов, представить губернатору список следующих имен покупателей:

Раввин раби Меир Ойербах и раби Натан Грингарт — подданные России,

Раби Давид Гутман и раби Авраам из Дубрацин — подданные Австрии,

Раби Бен Цион Лион и я — подданные Англии (я тогда все еще был подданным Англии),

Раби Йоэль Моше Саломон — подданный Германии.

Этот список, к нашему огромному сожалению, был передан губернатору и отослан в Кушту. Спустя месяц из Кушты сообщили губернатору, что султан Абд-Ал-Хамид, сожалея, что земля его страны может быть передана в руки иностранцев, соизволил добавить еще 500 лир, и купил эту землю лично для себя. Губернатору надлежит отослать все официальные документы по этому аукциону, чтобы государство оформило документы о продаже земель на имя султана.

И сказал я с разбитым сердцем и с болью в душе:

«Разрушители твои и опустошители твои из тебя же выйдут».[5]

Иерихон остался «запертым и закрытым пред сынами Израиля»[6]

Наш союз распался. Сердца многих разрывались от боли и огорчения, что все усилия пошли прахом из-за одной маленькой ошибки, которую они же сами допустили.

Но надежда не покидала сердца. После нескольких лет плавания в море грез, «блуждающие души» встрепенулись, и основали первое сельскохозяйственное поселение в низине Шфела, назвав его тем именем, которое собирались дать поселению в Иерихоне: «Петах-Тиква» (Врата Надежды). Так оно называется и поныне.

На восточной стороне Иордана

В те дни я вместе с господами Бейношем Салантом, сыном раввина раби Шмуэля Саланта, и с раби Ицхаком Гольдшмидом, установил связи с бедуинами, живущими на восточном берегу Иордана, знакомясь с сельским хозяйством на землях в долине Иордана.

Положение этих бедуинов совершенно отличается от положения бедных бедуинов Иерихона и окрестностей. Благодаря большим и плодородным наделам земли в горах и низинах, у них много скота: лошадей, верблюдов, крупного и мелкого рогатого скота. Также у них много рабов, обрабатывающих землю и выполняющих другие работы. Живут они в шатрах, далеко от городов, жизнью свободной и вольной. От военной службы освобождены по завещанию их пророка Мухаммеда. Государство не взимает с них налогов «верко» и «ошур» на землю –лишь ежегодный небольшой постоянный налог с каждой семьи. Все их желания и устремления направлены на увеличение и умножение скота, и приобретение породистых дорогих лошадей. Деньги для них — редкость, так как вся торговля производится только на обмен. Урожай они меняют на крупный и мелкий рогатый скот, скот меняют на лошадей и ослов, рабов и верблюдов. Все в таком порядке. Калым за своих женщин тоже платят скотом.

В начале лета, в период гумна — сбора урожая зерновых, мелкие торговцы из Иерусалима, Шхема и Дамаска идут к бедуинам и везут с собой все необходимые товары, меняя их на урожай. В конце лета, когда все торговцы возвращаются в свои города, и приближается зима, бедуинам требуются значительные суммы денег, чтобы приобрести все необходимое к зиме: семена для сева, пропитание и одежду. Они обращаются к большим торговцам за ссудами. Это происходит примерно так:

— Торговец берет на себя обязательство обеспечить бедуину все его потребности в кофе, по договорной цене, без процентов в случае задержки выплаты, до конца лета и окончания сбора урожая.

— Бедуин берет на себя обязательство выделить в пользу торговца часть своей земли, которая вместит высеваемые семена пшеницы для пахоты парой животных крупного рогатого скота (называемых «падан»[7]) на всю зиму.

Все работы: пахоту и сев, жатву и молотьбу, и тому подобное, бедуин выполняет за свой счёт. Торговец дает только половину семян пшеницы для сева. Урожай они делят между собой поровну, и бедуин погашает свой долг торговцу из своей части урожая.

В своих принципах они применяют собственные критерии добра и зла, путая их, и принимая одно за другое. Если они встречают на своих дорогах незнакомого путника, они грабят его и забирают все, что при нем, отпуская его голым, как в день появления на свет. С другой стороны, принцип гостеприимства для них велик и свят. Когда человек приходит в их дом, даже если он чужой, и они не знают его, его принимают очень приветливо — щедро кормят и поят все дни, которые он проводит у них, даже если он продолжительное время медлит с уходом, неважно для них, и даже если его карман будет набит деньгами и золотом, его не тронут и не причинят зла. С каждым, кто вкушал с ними однажды хлеб и соль, они устанавливают «союз соли» и зовут его «наш брат». По природе своей они наивны, верны своему слову, особенно велика их преданность партнерам по сельскохозяйственным работам. Они верят всем сердцем, что если один партнер предаст товарища, и скроет от него хотя бы одно зернышко, Господь нашлет проклятие и порчу на его амбары. Они, например, показывают зернышко пшеницы, треснувшее по длине посередине, и говорят, что оно учит человека мудрости: если в твоей руке случайно останется всего одно «общее» зернышко, принадлежащее тебе и партнеру, тебе надлежит разделить его пополам.

Упоминаемым выше способом мы установили связи с некоторыми шейхами племени «немри». Мы, три еврея – торговца, договорились между собой на следующих условиях: я обязался поехать в сезон пахоты и жатвы на место, чтобы наблюдать за работой и заниматься бухгалтерией расходов и приходов, ссуд и урожая, и взимать наши долги. А мои партнеры обязались предъявить все требуемые для бизнеса деньги, не считаясь с прибылями, и также заниматься приемом урожая и его продажей.

Когда в 5632 (1872) году я проводил там первую зиму, у меня родилась дочь Р а х е л ь, чтоб она была жива. Когда я сказал своим партнерам, шейхам, что они могут поздравить меня и пожелать «Мазал Тов!» (Удачи!) и что дочь назвали «Рахель»,[8] они просили меня добавить к ее имени «Масуда» (Счастливая) в знак и на память о нашем партнерстве, да будет оно удачным. Я изменил имя по их просьбе, и мою дочь зовут в Израиле «Масуда Рахель».

Восхищаясь хорошей и благословенной землей, с которой мы были изгнаны за грехи наших праотцев, и за наши грехи мы еще не удостоились вернуться к ней, уже 2000 лет, я опубликовал статью, которую назвал «Путешествие в Аравию». Она была напечатана в том же году в журнале «Ха-Хавацелет».[9] В ней я описал природу этой земли, ее богатства, какие она дает урожаи, пытался разбудить наших братьев в изгнании возвышенной идеей заселения нашей земли, чтобы покупали поля, сажали виноградники, основывали сельскохозяйственные поселения и закреплялись в них.

Глава 19. Раби Йоэль Моше Саломон поет в честь покупки земель Иерихона

Из воспоминаний Пинхаса Граевского. Стихотворение опубликовано в сборнике «Стихотворения р. Й.- М. Саломона, воспевающие Иудею и Иерусалим», Иерусалим, 1939. Автор позже стал главным основателем «Петах-Тиквы».

В 5632 (1872) году строители – первопроходцы, раби Йоэль Моше Саломон с друзьями, собирались купить земли Иерихона, выставленные правительством на аукцион. Они хотели основать на этой земле первую в Эрец-Исраэль мошаву (земледельческое поселение), и назвать ее «Петах Тиква». Когда раби Йоэль Моше Саломон находился в Иерихоне и на берегу реки Иордан, его посетило вдохновение, и он сочинил стихотворение под названием: