Биография праведника: к книге «Кдушат Леви».

Биография праведника — святого рабби Леви Ицхака из Бердичева

Спустился с Небес

Святящийся столб пламени, стоящий на земле и головой достигающий неба, преисполненный безграничной любовью к Израилю – такими словами описывался образ нашего рабби его современниками, и таковым он останется запечатленным в памяти будущих поколений, записанный на скрижалях памяти вечного народа.

Уникальное сочетание между необычайной гениальностью, характеризующейся могучим и острым умом, блестяще разбирающимся в самых сложных вопросах, он был подобен ангелам-срафим, все слова и деяния которого пламенели священным огнем, а его молитва и служение высвобождались из материальной оболочки, направляемые его святой душой постоянно находившейся на гране выхода из тела от непреодолимой тяги присоединиться ко Всевышнему — в то же самое время он являлся морем наполненным безграничной любовью ко всем относящихся к еврейскому народу. Все это придавало нашему учителю неповторимое, и практически не имевшее себе равных, величие.

Наш учитель был и остался навеки непревзойденным образчиком праведника-основы мира, близкого сердцу и душе каждого еврея. И наподобие тому, как у каждого еврея есть доля в будущем мире, так у каждого из общины Израиля имеется доля в нашем святом рабби из Бердичева. Образно говоря, наш учитель был скрипкой, скрипкой святого еврейского народа, в которой каждая из шестисот тысяч душ Израиля была отдельной струной. Интеллектуалов и власть имущих привлекала его гениальность, простосердечных и добрых душой тянулись к нему из-за святости и силы служения, и весь народ дома Израиля был привязан и прилеплен к нему благодаря его безграничной любви к Израилю, которой нельзя себе даже представить.

* * *

Наш святой учитель родился предположительно в 5500 году от сотворения мира (1740 г. э.э) в семье известного в то время мудреца, гаона рабби Меира, являвшегося главой раввинского суда святой общины города Гускав, расположенного в Галиции поблизости от Ярислова. Его матерью была праведница реббецен[1] Сара Сасья, ведшая свой род от Маѓарша, и являвшейся внучкой гаона рабби Моше Маргалиот, главы раввинского суда святой общины Тарниграда, из чьих чресл произошел гаон рабби Меир Магалиот, автор книги «Меир нетивим». Цепочка родословной рабби Леви Ицхака доходит до Маѓарама из Ротенбурга, и простирается далее в древность. Согласно традиции полученной его потомками, в его роду в течение многих поколений не прекращалась цепочка раввинов.

В день, когда взошло солнце нашего учителя в городе Гускав, вошел светоч всего мира наш наставник и учитель рабби Израиль Бааль-Шем-Тов в свой дом учения в Межибуже, выставил для всех сотоварищей водку и угощение, и с радостью сказал: «Сегодня в мир пришла великая и святая душа, которая станет заступником и утешителем общины Израиля».

Устами праведников рассказано, что в момент, когда пришло время душе нашего учителя спуститься в этот мир, чтобы осветить землю и пребывающих на ней, пришел сатан[2]-обвинитель с претензией, что такая высокая и святая душа, будучи спущенной, самим своим величием, привнесенными ею знаниями Торы и силой своего служения, сможет повернуть сердца всего Израиля на прямую и верную стезю и ввести под крылья Шехины[3]. А это повлечет за собой ликвидацию свободы воли в выборе между злом и добром. Его претензия была принята небесным судом, и ему гарантировали три вещи: первое – что обладатель этой души будет нести непосильное бремя забот в качестве раввина и главы раввинского суда в общинах Израиля, и они станут его всячески отвлекать и мешать. Второе – что восстанут против него миснагдим[4], которые начнут его преследовать и лишат его покоя. И третье – что никогда не встретится он в этом мире с учителем рабби Бааль-Шем-Тов лицом к лицу, по этим причинам ему не удастся весь этот мир повернуть на стезю добра, и свобода выбора не исчезнет.

И действительно, хотя ко времени ухода рабби Бааль-Шем-Тов из нашего мира и приобщения к небесной ешиве, нашему учителю уже исполнилось двадцать лет, и были все возможности для встречи – обстоятельства предопределенные свыше всегда складывались так, чтобы этого не произошло.

Я знал тебя с юности

Уже с ранней юности наш учитель имел репутацию гения, обладающего потрясающими знаниями в Торе, и слава о нем распространялась и ширилась, охватив всю Галицию, где о нем говорили, как о «гении из Ярислова», по имени города, в котором он учился и женился. Благодаря идущей о нем славе, как только он достиг возраста пригодного для женитьбы, сразу же, опередив остальных, пришел к нему со сватовством известный в то время богач рабби Израиль, принадлежащий прославленному в святой общине города Лобратов, семейству Перец, и принял в свою семью в качестве жениха его дочки праведницы Перл.

На хлебосольном столе семейства Перец объединялись Тора и богатство. Автор труда «При мегадим» в предисловии к книге своего отца «Рав пниним» вспоминает с похвалой четверых братьев семейства Перец, бывших все как один очень уважаемыми и влиятельными людьми, среди которых богатство сочеталось со знанием Торы и богобоязненностью. И он отзывается о них такими словами: «Господин мой отец заседал во главе раввинского суда святой общины города Лобартов, общины важной, поставляющей ему и его ешиве пропитание и воду. И среди наиболее влиятельных людей общины выделялись четверо братьев, достославных своей богобоязненностью, рабби Моше, рабби Израиль (тесть нашего учителя), рабби Йона и рабби Цви Ѓирш, которые выделяли часть своего достатка, чтобы учиться с достойными учениками …».

После своей женитьбы наш учитель жил на попечении своего тестя в Лобартове, и там оказался в окружении выдающихся знатоков Торы из числа родственников тестя, среди которых были такие известнейшие мудрецы и праведники как гаон рабби Иссахар Бэр, глава раввинского суда святой общины Злачев и автор книги «Бат эйни», являвшийся зятем рабби Цви Ѓирша, одного из четырех братьев семейства Перец; гаон рабби Израиль, глава раввинского суда святой общины города Ритшваль, являвшийся зятем рабби Моше Перец; гаон рабби Арье Лейбуш Перец, сын рабби Моше Переца. Там же наш учитель подружился с гаоном, автором известного труда «При мегадим», а также и с другими мудрецами и праведниками, пребывавшими тогда в Лобартове.

Уже на заре своей деятельности, в эти ранние годы, наш учитель неустанно забирался все выше по ступеням служения Творцу в чистоте и святости, пока не поднялся на такие вершины, которые доступны лишь ангелам-срафим. И несмотря на то, что многие из жителей Лобартова признавали за нашим учителем недюжинные способности, ясный ум и всеобъемлющее знание Торы во всех ее аспектах и проявлениях – но лишь немногие, имеющие наиболее возвышенные души, могли удостоиться постичь ту ступень на небесах, на которой находился этот юный гений.

Но в это же время на небосводе Израиля засияло солнце другого гаона, святого рабби Шмелка из Никлашбург. Свет от его восхождения в начале засиял в святой общине города Ритшваль, где он был назначен на должность раввина и главы раввинского суда, а когда он основал в городе высокого уровня ешиву, то к ней потянулись лучшие ученики и знатоки Торы изо всех уголков страны. Эта ешива взрастила выдающихся гаонов и мудрецов Торы, находившихся на голову выше других, которые наряду с нечеловеческим прилежанием в учебе, неусыпно занимались и служением Творцу в чистоте и святости, так как их этому учил их духовный наставник и учитель рабби Шмелка, сам похожий на ангела Б-га Воинств.

Слух об этой возвышенной и в своем роде уникальной ешиве быстро достиг и ушей нашего учителя, и его возвышенная душа страстно воспылала желанием поехать в Ритшваль, и присоединиться к избранным пребывающим в сени Творца с тем, чтобы все выше подниматься по ступеням служения и постижения Торы. Но его тесть и другие члены семейства жены воспротивились его намерению со всей силой, не легко было нашему учителю получить с их стороны согласие на поездку, но его упорство и настойчивость сделали свое. Когда его тесть увидел, насколько наш учитель желает достичь своего, и не перестает размышлять об этом днем и ночью, кивнул ему головой и дал добро на переезд в оазис Торы, как того жаждет его душа.

В Ритшваль наш учитель явился как неизвестный, никому не открывая своего подлинного имени и величия. Более того, наш учитель даже постарался по мере возможностей сокрыть свою истинную сущность и перевоплотиться в личину другого человека. В первое же утро наш учитель облачился в талит, возложил на себя две пары тфиллин, которые привык надевать одновременно, но вместо того, чтобы пойти в дом учения на утреннюю молитву – он направил свои стопы на кухню, где готовилась еда для учеников.

Чистые душой ученики, которые сами затем являлись столпами Торы следующего поколения, и привыкли подготавливаться к молитве в страхе и богобоязненности, следуя наставлениям их святого учителя, когда они увидели такое поведение, то страшно изумились и не могли понять смысл происходящего. Однако нашему учителю этого еще показалось мало, и он даже когда уже зашел в дом учения молиться, искал себе всякие поводы отвлекаться и заниматься посторонними делами, кажущимися странными для присутствующих.

И все же от проницательного взора рабби Шмелка не укрылся свет и скрытое сияние, появившееся теперь в доме учения. По окончанию молитвы он подошел с улыбкой и приветствием к нашему учителю, и на глазах у всех учеников пригласил его за свой стол принять участие в трапезе.

А ученикам, застывшим от удивления, сказал: «В Талмуде (Сука, 28а) говорится про раббана Йоханан бен Закай, что он ни разу за всю жизнь не сказал ни одного будничного слова[5]. Но в действительности нужно объяснить, как это может человек всю свою жизнь прожить не говоря про дела будней, разве не бывает вынужден человек хотя бы изредка сказать нечто относящееся к делам этого мира? Но понимать следует так, что даже когда он говорил про будничные дела, его мысли и намерения были неразрывно связаны с духовными сущностями Торы и служением в высших мирах. И лишь только слушателям казалось, что он говорит слова будней, как про это учили (трактат Авода зара, 19б), что даже будничная беседа мудрецов заслуживает изучения, как будто это слова Торы».

«Но тогда все еще можно спросить, в чем же отличие по уровню раббана Йоханан бен Закай от уровня всех остальных святых танаев и амораев? Разве они точно так же не умеют связывать свои мысли с высшими мирами? Однако истина такова: остальные танаи и амораи, несмотря на то, что также направляли свои мысли и сердца к Небесам в момент будничной беседы, они не могли находиться на этой ступени более, чем несколько часов. А после этого были вынуждены сызнова отправлять наверх свои мысли. У раббана Йоханан бен Закай же было дополнительное свойство, возвеличивающее его среди всех остальных, он все дни его жизни без перерыва не предавался будничной беседе, то есть, целыми днями ежедневно пребывал на том уровне, не отвлекаясь мыслью».

«Также и этот ученик» — закончил свои слова рабби Шмелка – «может удерживаться на том необычайном уровне целый день непрерывно, также в час, когда, как кажется, занимается и говорит о будничных делах, мысли его не отходят и не отрываются от связи с высшими мирами».

В тот час стала известна природа нашего учителя всему святому товариществу членов ешивы, которые начали привечать его с тех пор выше всяких похвал и меры.

Под сенью Шехины

Избранных, наиболее возвышенных из учеников ешивы, как будто бы предназначенных для величия, у рабби Шмелка было заведено брать с собой в поездку к его рабби, рабби Бэр, великому Магиду из Межрич, чтобы ввести их под сень святого хасидизма. Теперь, вместе со святым рабби Моше Лейб из Сакова, святым «хозе (провидцем)» из Люблина, святым Магидом из Кожинца, которые также были в числе учеников его ешивы, он взял с собой и нашего учителя.

Сближение нашего учителя с Магидом из Межрич произошло чрезвычайно быстро, и он накрепко прилепился душой к своему новому наставнику, пристально следя и перенимая каждый его шаг и поступок. Рассказывал святой рабби Давид Моше из Черткова, что среди своих вещей наш учитель хранил специальный блокнот, в который, чтобы ничего не забылось, записывал каждое высказывание, вышедшее из уст святого Магида, включая будничные разговоры. А затем всеми силами старался понять и разобраться в глубинном смысле каждого высказывания, что же в нем имелось в виду.

Уже спустя много лет наш учитель рассказывал, что однажды во время дневной молитвы минха он удостоился увидеть неземное свечение исходившее от лица своего учителя Магида, и сияние подобное сверканию радуги было настолько пугающим, что наш учитель в страхе отпрянул назад, и упал бы – если бы не другие ученики, которые поддержали его, даже не подозревая, что же послужило причиной столь большого испуга. Но Магид заметив это, понял в чем дело и отвел от него свои глаза обратив свой взор на стену, с тех пор нашему учителю уже больше не удавалось увидеть подобное свечение. Только в час кончины Магида наш учитель удостоился вновь увидеть это свечение исходившее от лица, и по словам нашего учителя, именно благодаря этому он удостоился постичь учение святого Магида из Межрич.

Насколько высоко оценивал нашего учителя Магид из Межрич можно понять из следующего рассказа: у нашего учителя было заведено, что в Пурим на его стол ставили большой графин, и всякий приносящий ему бутылку водки, вливал ее содержимое в этот графин. Когда же графин наполнялся до краев, отливали от него бокал для нашего учителя. В какой-то раз, когда под влиянием выпитого наш учитель впал в веселое расположение духа, он поведал: «Мой святой учитель, великий Магид из Межрич, сказал про меня, что есть у него один ученик, который знает сочетания букв, которыми были сотворены небо и земля, также, как их знал Бецалэль бен Ури бен Хур, построивший скинию (мишкан)! По правде, такой мозг жаль затуманивать выпивкой – но что делать, мудрецы обязали нас напиваться в Пурим!». И он отпил от смеси налитой в свой бокал.

В этом окружении святости, у источников служения и высшего провидения, рос духовный потенциал нашего учителя и усиливался многократно, пока он не стал подобен ангелу и срафу с небес.

Раввин подобный ангелу Всевышнего

В конце 521 года (1761 г. э.э.) рабби Шмелка избрали на должность главного раввина Женевы, и он вынужден был оставить руководимую им общину города Ритшваль, однако при этом свой пост в городе Ритшваль он передал своему гаону ученику – нашему святому учителю. В это самое время его тесть рабби Израиль Перец потерял все свое состояние и был разорен до такой степени, что нашему учителю пришлось ездить по еврейским общинам собирать для него деньги, чтобы спасти его от кредиторов. А поскольку с разорением тестя у нашего учителя полностью исчезла экономическая база, то он принял на себя предложенный ему пост раввина со всеми сопряженными с ним заботами.

С принятием на себя высокой должности, когда к нему оказались обращены глаза всей общины, началось его святое восхождение по стезям служения Творцу и хасидизма с необычайной силой притягивавшее к нему сердца всей общины. Ибо огонь пламенеющий в нем как в печи и безграничная привязанность к Творцу не могли быть сокрыты, и помимо воли нашего учителя как ураган вырывались наружу, священным светом отражаясь в глазах членов общины. Голос его молитвы слышался подобно раскатам сильнейшего грома, а его телодвижения во время молитвы далеко выходили за пределы возможностей человеческого организма, поскольку в силу своей исключительной привязанности к Творцу, наш учитель полностью высвобождался из своей земной оболочки и переносился в более высокие миры, даже не замечая в каком мире он сейчас пребывает. О возвышенности его молитвы говорили, что он молится на уровне рабби Акивы, про которого известно (трактат Брахот, 31а): «Что когда он молился наедине с собой, то оставившие его в одном конце комнаты – в конце находил его в противоположном конце, почему? — из-за обилия поклонов и коленопреклонений». А праведники того поколения даже добавляли, что в него воплощалась душа рабби Акивы.

Однако пламя этого огня полыхавшего вокруг нашего учителя оставалось все еще чуждым большинству его современников, которые пока что, оставаясь на своих земных позициях, не хотели рисковать и забираться на тот уровень святых срафим и высших ангелов, где находились святой Бааль-Шем-Тов и его ученики. Это была основная причина, по которой в том поколении развилось и обрело силу движение миснагдим[6] направленное против святого хасидизма, и от него наш учитель страдал, подвергаясь гонениям и преследованиям, большую часть своей жизни. Эти мучения начались уже в годы его пребывания в Ритшваль, и когда ему был предложен пост раввина в городе Зелихов, то наш учитель переехал туда, с радостью воспользовавшись возможностью покинуть Ритшваль.

В 525 (1765 г. э.э.) наш учитель сделался главным раввином города Зелихов, а слух о его не поддающейся описанию гениальности и далее продолжал побуждать многочисленные и уважаемые общины оббивать пороги его дома с предложениями занять пост раввина в их городе. Однако этого было все еще недостаточно, чтобы защитить его нападок многочисленных противников избранного им пути небесных ангелов-срафим, и чаша страданий от преследований, которые были приуготовлены ему свыше еще до рождения в этом мире, наполнялась с избытком во всех тех местах, где он становился раввином. И несмотря на все, с небес поддерживали нашего учителя и приободряли его дух, чтобы он смог исполнить свое великое предназначение на этой земле без всякого изъяна. Как об этом рассказывает святой рабби Ицхак Айзик из Комарно: «Однажды, в ночь праздника Шавуот, удостоился наш учитель увидеть святую Шхина, и та обратилась к нему со словами – Крепись, сын мой Леви Ицхак! Много бед постигнут тебя, но ты сможешь все выдержать, ибо я буду с тобой! Не страшись и не бойся!».

Вот что рассказал святой рабби Элазар из Лижанска со слов своего отца наисвятейшего рабби Элимелеха по поводу страданий испытанных нашим учителем в Зелихове, и преследований выпавших на его долю, в своей знаменитой книге «Игерет ѓа кодеш»: «Я спросил своего отца и учителя в отношении распрей и претензий, возбужденных против рабби гаона и прославленного хасида, главы раввинского суда города Зелихов, и получил следующий ответ: Чему вы удивляетесь, испокон веков так было заведено – отца нашего Авраѓама царь Нимрод бросил в горящую печь – а затем, когда Авраѓам пришел в землю Израиля, начался голод – и спустился в Египет. Но я вам доверяю и открою всю правду: когда праведник служит Всевышнему с любовью и богобоязнью, то любовь доводит его почти до сумасшествия, как сказано (Мишлей, 5:19): «В любви ее будешь как помешанный постоянно», и это то, что мы находим у царя Давида, мир ему (Шмуэль 2, 6:14): «И Давид плясал изо всех сил пред Господом». Праведник постоянно поднимается со ступени на ступень, и поэтому даже после всех испытаний Всевышний приказал Авраѓаму принести в жертву его сына чтобы заслуга от этого лежала во все поколения как пепел на жертвеннике. Подобным же образом умножатся заслуги всех праведников, против которых их противники возводят ложь и поклепы, и мы можем сами удостовериться в их праведности на основе того, что все их молитвы исполняются также как в древние времена. Пусть их заслуги будут нам защита и чтобы мы были достойны вкусить хотя бы от плодов. Возлюбленные братья мои, если бы я захотел записать все, что сказал мне мой отец и учитель о праведниках этих, то мне не хватило бы бумаги и чернил. Ибо так было сказано: ту часть служения этих праведников, что ты замечаешь наяву, не больше, чем капля в море, по отношению к и подлинному уровню служения. Писания Ари, благословенна его память, служат им ключом, открывающим перед ними источники мудрости и тайные способы единения со Всевышним. Даже когда они ведут беседы с людьми, мысли их все равно пребывают в высших мирах и заняты проблемами единения со Всевышним. Когда же они учат наш святой Талмуд, то их воистину сжигает огонь от переполняющих их святости и любви, и перед ними открываются источники мудрости в понимании равно открытой и тайной части Торы. Стыд и позор на наши головы! Против кого порождаются склоки! Есть от чег скорбеть нашим душам! Наверняка, если бы не эти распри, ни один народ и страна не могли бы властвовать над нами из-за силы их молитв и святости их мыслей …».

Когда переполнилась чаша терпения, наш учитель был вынужден оставить Зелихов и принять предложение возглавить раввинат города Пинска в Литве. Но в момент его отъезда Зелихов поразила кара небес, и в городе разразился огромный пожар. И все же преисполненный неизбывной любовью к Израилю полыхавшей в его сердце, наш учитель стал им заступником обеляющим их грехи, и приказал огню потухнуть не разгораясь. И вдобавок постановил силой своей святости, что все время пока жители города будут исполнять те порядки и обычаи, которые он ввел для них, пожар никогда не разразится в их городе. И в действительности, на протяжении примерно ста лет город Зелихов не знал что такое пожар. Но когда в 625 году (1865 г. э.э.) предводители общины в первый раз отступили от установлений введенных нашим учителем, немедленно вспыхнул пожар на улицах города.

Терпение лопнуло

В 531 году (1771 г. э.э.) наш учитель сделался главным раввином города Пинск, и уже из самого этого факта явствует, насколько широко распространилась слава о его необычайной гениальности. Однако также и здесь мучения и преследования от него не отстали. Несмотря на то, что местом его пребывания теперь стала Литва, его связь со своим учителем Магидом из Межрич нисколько не ослабла, и он продолжал регулярно посещать Межрич, всякий раз наслаждаясь сиянием Шхины исходившим от Магида. Это не прошло незамеченным и вызвало гнев со стороны местных миснагдим, которые начали его преследовать и докучать, отравляя всю жизнь.

В другой части этого же города, известного под именем «Карлин», сносил подобные мучения другой ученик Магида из Межрич, известный своей исключительной святостью рабби Аѓарон Великий из Карлина. Но поскольку официально он еще не занимал никакой должности в общине, то приверженность к хасидизму нашего учителя, бывшего главой раввинского суда, навлекала на себя гнев с удвоенной силой. Наш учитель состоял в очень тесной связи с цадиком из Карлина, а когда 19 Нисана 532 года (1772 г. э.э.) рабби Аѓарон ушел из этого мира, то его ученик вставший на его место, святой рабби Шломо из Карлина, продолжил традицию и стал частым гостем в доме нашего учителя, греясь излучаемым им светом.

В 532 году (1772 г. э.э.) противодействие хасидизму достигло новых рубежей. В то время когда наш учитель находился в Межриче расположившись в сени истины его святого рабби, его противники миснагдим использовали отсутствие нашего учителя, ворвались в его дом, устроили там погром, выгнали реббецен[7] с ее детьми, разграбили все имущество и передали правление в городе другому раввину. Это стало новым и беспрецедентным по своей жестокости этапом в борьбе с хасидизмом, невиданным доселе.

Когда известие об этом достигло святого товарищества в городе Межрич, то все пришли к неизбежному выводу, что более невозможно молчать и продолжать безучастно стоять в стороне. Но в связи с тяжестью ситуации святые ученики предпочли не сообщать о ней своему учителю Магиду, а вместо этого, руководствуясь законами Торы, приняли решение, посовещавшись между собой. Они постановили раскрепостить свои чувства, и что во имя опозоренной Славы небес и чести Торы следует совершить некое значительное и показательное деяние. Десять наиболее выдающихся членов товарищества собрались в потайном месте, и сделали то, что им надлежало сделать на их уровне святости, чтобы подвергнуть притеснителей нашего учителя в Пинске суровому наказанию.

Сразу же по окончанию своих действий они услышали приближающиеся к их потайному месту шаги святого Магида, опирающегося на свою палку. Когда же он увидел своих святых учеников, сказал им: «Жаль, что вы сначала не посоветовались со мной, но теперь, то что вы сделали – сделано, и его не вернуть! Но, по меньшей мере, одного вы добились своим поступком, отныне хасиды в борьбе всегда будут одерживать верх».

В том же году, 19 Кислева 533 года (1773 г. э.э.), святой Магид из Межрич перенесся из этого мира в ешиву на небесах.

«А мы что»[8]