После смерти раби Хаима Фархи

… мой дедушка, благословенна память его, оставил после себя двоих сыновей — раби Хаима и раби Элиэзера — моего отца и учителя, раввина, да будет благословенна его память навеки. Вырос мой отец в святом городе Цфате, и был поставлен во главе «шохтим у-водким».[2]Он был также судьей и кантором общины выходцев из города Истамбул (Кушта). Отец всегда был погружен в учебу, и не знал других интересов.

Мой дядя раби Хаим стал софером,[3] и служил в доме великого сановника и праведника, известного своей стойкостью, щедрого благодетеля, раби Хаима Фархи, да будет благословенна его память навеки.

Раби Хаим Фархи служил у наместника Абдаллы-паши, которого он вырастил и возвысил, его стараниями тот стал наместником в Акко. Пока раби Хаим Фархи был жив, Абдалла-паша вел себя с евреями Акко и других городов Галилеи с милосердием, но в первый день месяца Элул 5579 года,[4] с наступлением святой субботы, наш уважаемый раввин и учитель Хаим Фархи был убит. С тех пор не стало защиты у евреев Акко и Галилеи, Абдалла-паша стал преследовать их в гневе и ярости, обрушивая на них новые налоги, которые невозможно было вынести. Особенно он излил свою злость на евреев Цфата. Многих отправили в тюрьму города Акко.

И моего отца схватили без всякой вины с его стороны. 17-го Тамуза 5582 года[5] пять стражников схватили его посреди рынка, связали руки и ноги, и посадили на лошадь. Он кричал в отчаянии: В чем мой грех или преступление? Но не было пощады и милосердия! Он просил повидать членов своей семьи – и как большое одолжение, его провезли мимо нашего дома. Мне было тогда шесть лет, но я помню, как он горько плакал и обливался слезами. Мы кричали, но стражники отвернулись и поехали дальше, торопясь прийти до вечера в Акко. Бросили его в тюрьму, что в крепости Акко, он страдал и плакал, его сердце было разбито.

В тот самый день, когда бросили моего отца в темницу, прибыло несколько кораблей, наполненных войском, с важными персонами, среди них первый вельможа Дарвиш-паша, с целью захватить Акко и арестовать наместника Абдаллу, восставшего против власти. Окружили они город, и был он в полной блокаде около девяти месяцев. Из-за этой войны не вызывали моего отца к паше, и сидел он в заключении без суда и следствия. В городе начался большой голод, так что поднялась цена на каравай хлеба до шестидесяти монет, и одно яйцо стоило шестьдесят монет, и одна драхма порошка для ноздрей (называемая табаком), тоже стоила шестьдесят монет.

У моего отца не было ни груша за душой, но Господь прислал туда, в тюрьму, одного нееврея, по имени Арнаут, который давал ему взаймы, сколько нужно. Он давал отцу три груша каждый день для покупки одного каравая хлеба на 24 часа, и драхмы порошка на каждый день, и в субботу, святой день, покупал ему одно яйцо на три трапезы, — все это одалживал ему этот нееврей.

Отец сидел в тюрьме до ночи 8-го Тевета,[6] когда он чудесным образом сбежал. 11-го Тевета[7] он вернулся в Цфат, в свой дом и к своей службе.

 

Но, на его беду, не наполнилась еще чаша страданий. Закончилась война. Паша узнал, что отец сбежал из тюрьмы, велел схватить его и привести в Акко.

3-го Адара[8] накануне святой субботы отец находился в доме шхиты,[9] одетый в специальную одежду, с ножом в руке, и пришел к нему один из ишмаэлим, из друзей его, по имени Хасан. Он сказал:

— Я слышал, что ты сбежал из тюрьмы в Акко, так знай, что паша приказал схватить тебя, и ты понимаешь, что будет с тобой, твоей семьей и твоим имуществом, поэтому беги, спасайся, как можешь.

Когда услышал мой отец эти слова из уст нееврея, ушла его душа в пятки, и дух едва не покинул его. Но он пришел в себя, собрался с духом, послал одного мальчика передать раббанит, своей жене и моей маме, благословенна ее память, что в субботу он не придет домой, ибо вынужден срочно уехать. Он немедленно покинул дом шхиты, и зашагал пешком по главной дороге, побежал, как бежит напуганная газель, оглядываясь — нет ли погони. Резники в доме шхиты искали его и не нашли.

Он шел до появления звёзд, и пришел в город Чебаа.[10] Там, слава Богу, проживали несколько евреев. Он был утомлен и измучен, и знакомые евреи забрали его к себе домой.

Он был спокоен, так как город Чебаа находился под властью Дамаска, а не Акко. Отдохнул мой отец несколько дней, и поехал в Дамаск, и жил там спокойно.

 

А в святом городе Цфате день святой субботы был тяжким и мучительным, ибо стражники искали моего отца в синагоге, не нашли, и пришли к моей матери. Она привела к ним этого мальчика, которого посылал отец передать, что он неожиданно уезжает. Когда услышали они слова мальчика, поняли, что мой отец бежал накануне субботы. Искали они на всех улицах города, в домах Израиля, и в домах неевреев и христиан, в подвалах, погребах и пещерах, почти разрушая дома евреев. И послали военных всадников догнать его, и преследовали по всем дорогам, но вернулись ни с чем.

 

Мой отец жил в Дамаске в месяцы Адар, Нисан, Ияр, Сиван[11] в доме одного родственника, старосты синагоги, и от всех бед, обрушившихся на его голову, свалился больной. Он написал моей маме: «Ты же знаешь, что я не могу вернуться в Цфат, поэтому постарайся мудростью своей и в полной тайне спасти сына, да сохранит его Господь. Иди в Иерусалим со своей матушкой, которая сейчас живет с тобой, и оставь все вещи в доме — всю утварь, одежду, книги – всё».

Мама так и сделала. В день святой субботы мама навестила всех родных и знакомых. Вечером она послала за одним евреем по имени Яаков Леви, человеком прекрасной души, и открыла ему тайну, что собирается под покровом ночи бежать из города. Он пообещал помочь ей, и сохранить все в полной тайне.

В полночь пришел Яаков Леви. Постучал в дверь. Мама и бабушка не спали. Мама разбудила меня, взяла на руки, а два стула, две подушки и мешок с пропитанием на дорогу дали нести Яакову. Мама закрыла дверь дома, и просунула ключ под дверь, поскольку две служанки, большая и маленькая, спали в доме. Мы пошли за Яаковом к тому месту, где нас ждали ослы, сели верхом и поехали. Яаков вел нас по горным тропам, мы шли всю ночь, и утром прибыли в сад раби Ицхака бен Самон, недалеко от святого города Тверия, и сидели там весь день до захода солнца. Был месяц Тамуз.[12]

 

Вечером мы вышли в путь. Шли всю ночь, до утра, по дороге арабов — жителей шатров,[13] и никто из нас не раскрыл рта. Утром уже было жарко, как днем, и мы сидели в одном шатре, о котором говорил нам Яаков. Не прошло и двух часов, как пришел мой отец, с ним были двое — один еврей, житель Дамаска, и нееврей, хозяин лошадей, все одеты, как арабы. Отец, увидев меня, спустился с лошади, подхватил меня на руки, обнял, расцеловал, и открыл свое лицо. Мама и бабушка плакали, ибо остались они нищими и побитыми, ни кола, ни двора, но благодарили Бога, что он спас их души. Сидели мы там целый день, а вечером верхом вышли в путь, шли всю ночь до утра, пока не стало жарко, как днем, и мы недоумевали, как нам удалось встретиться на этой дороге, где не ступала нога человека, только бедуинов.

На четвертый день вечером мы прибыли в святой город Иерусалим. Было это в четверг, в 17-ый день месяца Тамуз.[14]

 

А в Цфате на исходе субботы служанки нашли ключ от дома под входной дверью, и стали искать нас. Услышав, как они зовут нас, городок разволновался, пришли стражники и били прислугу жестоко, и послали людей преследовать нас, но безуспешно.

 

Мы в Иерусалиме жили в нищете, не было кроватей и домашней утвари. Отец снял маленький домик, и сел писать свиток Торы, ибо был он раввин и знаток в ремесле написания свитков Торы, Тфилин[15] и Мезузот.[16] Но страдал он от своей болезни, и 19-го Адара 5584 года[17] отец скончался. Я остался малым сиротой, а мама стала вдовой.

Когда мы сидели семь дней в трауре и скорби, пришел тот нееврей, Арнаут, который одолжил отцу деньги в тюрьме. Когда он пришел в дом, мама заплакала, и он плакал вместе с ней, и сказал ей, что отец мой был не человек, а ангел. Насколько я помню, он приходил три раза, и плакал, а в седьмой день сказал маме: «Не извиняйся, я знаю, что в данное время вам нечем платить, когда сможете, заплатите, но я прощаю вам половину. Мне достаточно, что заплатите мне половину, когда сможете».

А весь долг составил 1700 с половиной груш.

 

После праздника Песах, в том же 5584 году,[18] поехал в Дамаск мой дядя, раввин Бен-Авраам, да будет благословенна память праведника, уполномоченный раввинатским судом «бейт-дин ха-цедек», и взял Указ — от наместника Дамаска к правителю Цфата, что все наши вещи, домашняя утварь, и сам дом, принадлежат властям в Дамаске. С этим Указом он поехал в Цфат, собрал все вещи, которые нашел, и привез нам. Дом он продал великому раввину города Цфат, нашему уважаемому учителю и праведнику, раби Йом-Тов Эльякиму.

После уплаты всех долгов, в том числе половины долга нееврею, у нас осталась тысяча груш. Каждый месяц мы брали 10 груш, из них 4 груша мы платили раввину, моему учителю Торы, и 2 груша — за съем дома. Оставалось 4 груша на пропитание и все остальное на целый месяц. Обычно мы покупали пшеницу на 35 монет и тхину на 5 монет на весь месяц на двоих. Мама шила, чтобы заработать на еду.

 

В месяце Тишрей 5586 года[19] Абдалла-паша внезапно пришел к Иерусалиму и окружил его, разместив свое войско в деревне Эль-Тур (на Масличной горе). Там, согласно священным текстам, похоронена пророчица Хульда. Оттуда Иерусалим виден глубоко внизу. Власти Иерусалима боялись сдать город из страха перед наместником Дамаска, во владениях которого находится Иерусалим. Город обстреливали каждый вторник, и были разрушены некоторые места. В праздник Суккот, в будний день, когда раввин Едидья Рафаэль Абулафия обедал в сукке, большой снаряд попал ему в ногу, и половина ноги со стороны пятки сгорела, упаси нас, Боже.

В седьмой день праздника Суккот (Хошана Раба) Иерусалим был сдан, и Абдалла вошел в город. Все влиятельные люди города пошли целовать ему руку. От еврейской общины пошли благословенной памяти уважаемые мудрецы раввин раби Йона Навон и мой дядя, наш раввин Бен-Авраам. На евреев возложили годовой налог, и паша сказал, что они должны также платить за охрану, ибо их охраняют. Сидел он три дня, поменял всех начальников, всем дал указ о назначении, и на четвертый день отбыл в Акко.

Закончился год, и пошли два вышеупомянутых еврейских представителя[20] в Акко — повезли налог, возложенный Абдаллой на евреев города. Он принял их приветливо, и каждому в знак почтения подарил шаль на тюрбан, как принято в этих местах. Вышли они от него на свободу, получив послание к правителю святого города, которого он назначил.

В 5591 году[21] захватил святой город Мухаммед-Али-паша из Египта, и судил жестоко всех преступников. Те так были напуганы, что маленькая девочка могла идти по дороге с золотыми монетами в руке, и никто ничего ей не скажет и не раскроет рта.

 

В 5594 году в месяце Ияр[22] объединились деревенские жители с жителями святого города Хеврона и людьми Шхема, и восстали против Мухаммеда-Али, правителя Египта, ибо не желали отдавать своих сыновей в его армию. Правитель святого города Иерусалима, считая их предателями, закрыл все городские ворота, и город оказался в полной блокаде. Он сообщил Мухаммеду-Али об этом.

На 15-ый дней блокады деревенские повстанцы вошли в город через водный туннель, ведущий из города в деревню Силуан.[23] Они вошли неожиданно в полночь, и открыли ворота города. Их были тысячи. Военные внутри города, увидев, что восставшие проникли в город, собрались в крепости, что в Башне Давида, и закрыли все ворота крепости. Там они стояли наготове, с заряженными ружьями. Они сказали восставшим: «Мы готовы разрушить весь город и убить сотни из вас». Повстанцы молчали и ничего не делали, считая, что те в башне помрут от голода.

 

Тем временем Мухаммеду-Али-паше стало известно обо всем, и он послал большого военачальника Ибрагима-пашу,[24] и встретили его настоящей войной, когда он подошел к святому городу. Ибрагим-паша победил, завоевал город, и все неевреи и деревенские жители бежали.

Пошел Ибрагим-паша в святой город Хеврон, да будет он отстроен. Там восстали против него, пошли войной и убили 4 тысячи душ из военных. Но он одолел их, вошел в город и отдал его на разграбление на целых три дня своему войску, позволив им всё, и они опустошили город полностью. Упаси нас, Боже.

 

Примечания.

Эти воспоминания были напечатаны в литературном альманахе Авраама Моше Лунца

«Луах Эрец-Исраэль», Иерусалим, 1901 г.

См. также воспоминания автора в главе 11.

Яаков Шаул бен Элиэзер Эльяшар (1817, Цфат, – 1906, Иерусалим) — сефардский верховный раввин Эрец-Исраэль. Внук раввина Яакова бен Хаима Иосефа Эльяшара. В 1828 г. мать Эльяшара вышла замуж за известного сефардского раввина Биньямина Мордехая Навона (1788–1851), который стал его учителем и наставником. В 1832 г. Эльяшар женился на дочери раввина Р. М. Паниэля (1804–93), главного сефардского раввина Иерусалима (с 1880 г. — ришон-ле-Цион; с 1890 г. — хахам-баши — представлял перед турецкими властями всю еврейскую общину Эрец-Исраэль). В 1853 г. он был назначен религиозным судьей (даян) в Иерусалиме, а в 1869 г. стал ав-бет-дин. В 1893 г. после смерти тестя Эльяшар был избран вместо него на пост Ришон-ле-Цион и утвержден властями в должности Хахам-баши. В память об Эльяшаре один из районов Иерусалима назван Гиват-Шаул.

---

[1] Родился в Цфате в 1817 г., умер в Иерусалиме в 1906 г. С 1893 г. и до конца жизни был главным раввином Иерусалима – «Ришон-ле-Цион».

[2] Резников, производящих забой животных по еврейским законам.

[3] Книжник, писец, владеющий искусством письма и чтения, ответственный за точную передачу текста Торы

[4] 21 августа 1819 года

[5] 6 июля 1822 года

[6] 22 декабря 1822 года

[7] 25 декабря 1822 года

[8] 24 февраля 1823 года

[9] Шхита – забой животных в соответствии с еврейским законом

[10] Шебаа, Ливан

[11] С Февраля по июнь

[12] июнь-июль

[13] бедуинов

[14] 26 июня 1823 года

[15]Русское название «филактерии» — две черные кожаные коробочки, содержащие написанные на пергаменте отрывки из Торы. Тфилин накладывают мужчины во время молитвы.

[16]Свиток пергамента в специальном футляре, прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме, содержащий часть стихов молитвы «Шма, Исраэль».

[17] 19 марта 1824 года

[18] 1824 год

[19] Рош-ха-Шана (Новый еврейский год) начался тогда 13 сентября 1825 года

[20] Уполномоченные представлять еврейскую общину перед властями

[21] 1831 год

[22] май-июнь 1834 года

[23] Шилоах

[24] Сын Мухаммеда-Али