Женщины в Талмуде. Часть 5

Цикл заметок, посвященных отношению к женщинам мудрецов Талмуда. Часть 5.
Предыдущие части: Часть 1 , Часть 2 , Часть 3, Часть 4   

И вот настало время для грустной истории о трагическом конце Брурии. Вся история приводится в трактате Авода зара — в самом тексте и в комментариях к нему. Талмуд рассказывает историю о мученической смерти отца Брурии, рабби Ханины бен Терадиона, сожженного римлянами вместе со свитком Торы за преподавание Торы во времена «гибельных указов» — ограничений на изучение Торы и соблюдение заповедей, последовавших за разгромом восстания Бар-Кохбы. После описания самого мученичества рабби Ханины следует такой отрывок:

                Брурия, жена рабби Меира, была дочерью рабби Ханины бен Терадиона. Сказала она своему мужу: Позорно мне, что моя сестра сидит в каморке блудниц [куда ее отправили римляне   после смерти отца]. Взял рабби Меир мешок динаров и пошел; сказал он себе: Если с ней не случилось запретного — произойдет с ней чудо, а если случилось запретное — не будет чуда. Пошел он и притворился всадником, сказал ей: Повинуйся мне; она же сказала ему: Я нечиста; сказал он ей: Я подожду; а та сказала: Здесь еще много [блудниц] есть, и многие  красивее меня. Сказал он: Значит, не случилось запрещенного, ведь каждому, кто приходил,  она отвечала так.

Дальше рабби Меир подкупает сторожа, а когда все это дело раскрывается, снова прячется в публичном доме:

            Однажды его увидели, и побежали за ним, а он побежал от них, и вошел в дом блудниц; и   некоторые говорят: Было там [блюдо] нееврейской варки, и он опустил туда палец, а слизнул  с [другого] пальца; а некоторые говорят: Пришел [пророк] Элияѓу, показался им блудницей, и обнял [рабби Меира]. Сказали [преследователи]: Боже упаси, если бы это был рабби   Меир, он бы не сделал так. Встал [рабби Меир], бежал и прибыл в Вавилон. Некоторые  говорят: Из-за этой истории; а некоторые говорят: Из-за истории с Брурией.

И вот об этой самой «истории с Брурией» Раши пишет комментарий, из которого мы узнаем о гибели самой Брурии. Следует сразу оговорится, что в собственно талмудических источниках эта история не появляется и даже авторство самого Раши подвергается сомнению. Кроме того, в этой истории существуют существенные расхождения между рукописью и печатным текстом (спасибо Игорю Печерскому за ссылку на статью). Тем не менее, поскольку история уже прочно вошла в массовое сознание именно в печатной версии Раши, ее я приведу и рассмотрю ниже:

            А некоторые говорят: Из-за истории с Брурией: Однажды [Брурия] насмехалась над тем, что мудрецы говорили: Рассудок женщин легкомыслен (Кидушин 80:2). И сказал ей [рабби Меир]:  В конце концов, ты согласишься с ними. Повелел он одному из своих учеников испытать ее в    грехе, и тот уговаривал ее много дней, пока не согласится. Когда же ей стало это известно, она  удавилась. А рабби Меир бежал от стыда.

Надо сказать, что если бы в самом Талмуде не было оговорки — «некоторые говорят так, а некоторые иначе» — легко было бы саму приведенную историю считать той самой «историей с Брурией». Действительно, именно ей здесь принадлежит инициатива, она уговаривает мужа пуститься в опасное предприятие по спасению ее сестры. В рассказе, приведенном от имени Раши, Брурия вдруг (хочу заметить, в отличие от всех рассмотренных нами историй) превращается в страдательного персонажа, в женщину, которую соблазняют, а она, по-видимому, соглашается. Но тут все дело в том, как читать это сообщение. Во-первых, говорится, что «рабби Меир бежал от стыда» (кстати, непорочность самого рабби Меира не вызвала сомнений даже у преследователей-язычников), но нигде не упоминается, что «Брурия от стыда удавилась». Во-вторых, особый вес приобретает указание на то, что «ей стало известно» о чем-то. В результате, создается впечатление (разумеется, не бесспорное, но уж больно соответствующее всему образу этой женщины в талмудических источниках), что Брурия покончила с собой не от стыда за свою слабость, не от того, что была не в состоянии устоять перед искушением. Возможно, это произошло от боли перед лицом предательства мужа, и, возможно, шире — от отчаяния перед лицом невозможности войти в мужской мир изучения Торы, куда она так стремилась. Отдельное значение здесь у талмудической максимы о легкомыслии женщин; возможно, о ней поговорим в одной из следующих заметок.