Расплата Давида за грех

Теилим, глава 38.

В этом псалме царь Давид описывает свои страдания и просит, чтобы наказание за совершенный им грех не было слишком жестоким. Вот несколько выборочных строк, передающих смысл этого псалма:

«…Господи, не наказывай меня в ярости, не карай в гневе!..
От негодования Твоего не осталось на теле моем здорового места…
Я ослаб и дух мой сокрушен неимоверно…
Те, что любили меня, теперь стоят в отдалении из-за язв моих…
Желающие мне зла строят козни…
Признаю я вину свою, удручён я грехом своим…
Не оставляй меня, Господи! Бог мой, не удаляйся от меня!..»

Сказано в Талмуде[1], что за Давидом числятся два греха – смерть Урии[2], первого мужа Бат-Шевы, и подсчёт евреев, приведший к мору[3]. А главный грех Давида – внебрачные отношения с Бат-Шевой, названной в самом тексте Танаха женой Урии, – за Давидом не числится, потому что он не только осознал свою ошибку и раскаялся, но и в полной мере получил за это наказание, точнее целую серию наказаний.

Намёк на то, что 38-ой псалом описывает страдания, причиной которых стала именно история с Бат-Шевой, можно увидеть в стихе из этого псалма «Ибо я подхожу ребру моему, и страдания мои всегда предо мной»[4]. Слово «ребро» впервые встречается в Торе в рассказе о происхождении первой женщины, созданной из ребра первого человека. Поэтому, когда мужчина, воспитанный на рассказах из Торы, говорил «ребро моё», скорее всего он имел в виду женщину, являющуюся его второй половинкой, свою идеальную пару, предназначенную ему свыше, про которую он мог сказать: «Вот эта —кость от костей моих и плоть от плоти моей!»[5]. У царя Давида было много жён, но именно Бат-Шева стала его любимой женой и матерью Шломо, унаследовавшего царский трон.  Поэтому мудрецы дали этому стиху такое объяснение: «Бат-Шева, дочь Элиама, была предназначена Давиду с шести дней творения мира, но пришла к нему через страдания»[6].

Кратко напомним историю с Бат-Шевой[7].

Царь Давид увидел жившую по соседству красивую женщину, Бат-Шеву жену Урии. Её муж в то время был на фронте. Давид вступил с ней в интимные отношения, и она забеременела. Тогда Давид вызвал Урию к себе и побеседовав о делах на фронте приказал идти домой. Но Урия не подчинился приказу, сказав, что ни в коем случае не собирается есть, пить и спать дома с женой в то время, когда народ Израиля и его командир Йоав воюют, живя в походных условиях. Тогда Давид отправил Йоаву письмо с приказом поставить Урию на том участке, где будут самые тяжёлые бои и где он неминуемо будет убит. Урия погиб, а Давид взял Бат-Шеву себе в жёны.

Считается, что воины армии Давида, выходя на войну, давали своим жёнам разводное письмо, поэтому формального нарушения закона со стороны Давида не было, хотя история, в любом случае, некрасивая.

К Давиду пришёл пророк Натан и рассказал притчу о единственной овечке бедняка, которая была для него как дочь. Эту овечку забрал богач, имевший множество своего собственного скота, и приготовил её для своего гостя. Услышав этот рассказ, Давид разгневался и произнёс: «поступивший так достоин смерти, а за овечку он должен заплатить вчетверо!» Тогда Натан сказал: «Ты – тот человек!.. Урию ты убил мечом, а его жену взял себе в жёны!..» Давид сразу же осознал свою вину, раскаялся и произнёс: «Я согрешил!»

Какой приговор вынес Давид, не зная, что речь идёт о нём самом, такое наказание он и получил. Он постановил, что обвиняемый «должен заплатить вчетверо», и ему самому пришлось четырехкратно заплатить за то, что он забрал себе Бат-Шеву, которая, судя по притче, рассказанной пророком Натаном, была для Урии как дочь, выросшая в его доме. И расплатился Давид четырьмя своими детьми. При его жизни умер первый ребенок, родившийся от Бат-Шевы, умерли сыновья Амнон и Авшалом, а дочь Тамар была изнасилована[8].

Говорят,[9] что, когда человек предстаёт перед небесным судом, ему сообщают все законы Торы, а потом спрашивают: «Как следует поступить с тем, кто сделал то-то и то-то?» И когда он выносит приговор, не догадываясь о ком идёт речь, ему говорят: «Ты – тот человек!»

Сказано в Талмуде, что за связь с Бат-Шевой Давида постигли ещё и другие наказания: Шесть месяцев он был болен проказой (цараат), с ним разорвал отношения Сангедрин и его покинуло Божественное присутствие. К тому же в те шесть месяцев, когда у него была проказа, он не считался царём[10].

Проказа в Торе – это не то заболевание, которое сейчас называют проказой, а совсем другая болезнь с кожными проявлениями, имеющая духовные причины. Больной проказой должен «находиться отдельно, вне стана»[11], то есть быть изолированным от общества и жить за пределами стана или вне города. В этом псалме на наличие у Давида проказы указывает[12] стих «Те, что любили меня, теперь стоят в отдалении из-за язв моих, и ближние мои поодаль стоят»[13]. Когда Давида поразила проказа, исполнился ещё один вынесенный им самим приговор – «поступивший так достоин смерти», так как прокаженный уподобляется умершему[14]. И тогда же, из-за совершенного им греха, с ним разорвал отношения Сангедрин[15], что могло означать[16] нидуй – временное отлучение от общества.

Подтверждение тому, что после истории с Бат-Шевой Давида покинуло Божественное присутствие, состояние пророческого вдохновения, мудрецы увидели в словах псалма, составленного Давидом после разговора с пророком Натаном: «Не отринь меня от Себя и дух святой Твой не отнимай от меня. Возврати мне радость спасения Твоего…»[17]. Известно,[18] что ощущение Божественного присутствия возможно только в радостном настроении и невозможно в состоянии депрессии. Так у праотца Якова пророческий дар пропал, когда он подумал, что его сын Йосеф умер, и вернулся к нему только через 22 года, когда он узнал, что Йосеф жив[19].

И про Давида мидраш[20] говорит, что после связи с Бат-Шевой Божественное присутствие покинуло его на 22 года. Только, в отличие от Яакова, для Давида такой срок означал, что оно покинуло его до конца жизни.

В 38-ом псалме Давид также говорит об этом наказании, выразившемся в подавленном настроении и упадке духа, появившихся вследствие совершённого им проступка —  «грехи мои … как ноша тяжелая»[21], «я поник совсем, весь день мрачный хожу»[22], «удручен я чрезвычайно, рычу от крика сердца моего»[23].

И при жизни Давида, и даже после его смерти, недоброжелатели продолжали упрекать его в произошедшем. И только когда его сын Шломо, рождённый от Бат-Шевы, завершил строительство Иерусалимского Храма, и ворота, не дававшие внести Ковчег Завета, расступились при упоминании благочестия Давида, тогда все поняли, что Всевышний простил ему этот грех[24].

[1] Йома, 22б.

[2] См. Шмуэль II, гл. 11.

[3] См. Шмуэль II, гл. 24.

[4] Теѓилим, 38:18.

[5] Берешит, 2:23.

[6] Сангедрин, 107а.

[7] Шмуэль II, гл. 11-12.

[8] Йома, 22б.

[9] Мидраш Шмуэль (שמואל אוזידא) к трактату Авот, гл.3, мишна 1.

[10] Йома, 22б, Сангедрин 107б.

[11] Ваикра, 13:46.

[12] См. мидраш Танхума, Мецора, 3:1.

[13] Теѓилим, 38:12.

[14] Авода зара, 5а.

[15] Раши, Теѓилим, 119:79.

[16] העמק שאלה על שאילתות דרב אחאי גאון ל׳:א׳

[17] Теѓилим, 51:14.

[18] Шабат, 30б.

[19] Мидраш Танхума (Бубер), Микец, 6; Зоѓар, часть 1, 180б.

[20] Тана двей Элиягу раба, 2.

[21] Теѓилим, 38:5.

[22] Там же, 38:7.

[23] Там же, 38:9.

[24] Моэд катан, 9а.

К проекту 929 на русском.