Михаил Ривкин. Что именно увидел Моше в Неопалимой Купине?

Автор: Михаил Ривкин

Книга Шмот, гл. 3

И явился ему ангел Г-сподень в пламени огня из средины куста терновника. И увидел он, вот терновник горит огнем, но терновник не сгорает. И Моше сказал: пойду и посмотрю на это великое явление, отчего терновник не сгорает. И увидел Г-сподь, что он подходит смотреть, и воззвал к нему Б-г из среды терновника, и сказал: Моше! Моше! И он сказал: вот я. И сказал Он: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая (Шемот 3:2-5)

Множество аллегорий и толкований предложили Мудрецы Израиля Неопалимой Купине, которую увидел в пустыне Моше. При этом как-то оттесняется на задний план вопрос: а что же увидел Моше на самом деле? Или, точнее: что же произошло на самом деле с Моше? Какова природа и сущность того уникального религиозного опыта, который пережил он в этот момент? Наиболее глубокий и точный ответ на этот вопрос содержится в комментарии Рабейну Бахье ибн Пакуда:

«Смысл этого рассказа в том, что Моше узрел три вещи, а именно: огонь, ангела, Шехину. Сначала он увидел огонь, который пылал в кусте, и куст не сгорал /…/ и полагал он, что это земной огонь /…/ и потому он хотел приблизиться, и произнёс такие слова « пойду и посмотрю на это великое явление» (там, 3:4) т. е. Пойду и посмотрю на это великое чудо, отличается ли огонь от остального огня, и отличается ли куст от остальных кустов. Ибо если бы он думал, что это небесный огонь, то он не стал бы приближаться. И после того, как он увидел огонь, усилился его разум в лицезрении ангела, и об этом сказано: «И явился ему ангел Г-сподень в пламени огня» (там 3:2), и смысл этого в том, что он сначала увидел огненное облачение, и затем — ангела в огне.

И когда усилился его разум в лицезрении ангела, увидел он в пророческом видении славу Шехины, и об этом сказано: «И увидел Г-сподь, что он подходит смотреть воззвал к нему Б-г». и поскольску с этого началось пророчество Моше, хотел Пресвятой, будь Он Благословен, постепенно приучить его, и поднимать со ступеньки на ступеньку. На что это похоже? Человек долго сидел в тесном помещении и вдруг вышел на улицу. Если он сразу посмотрит на солнце, то он ослепнет, и потому он должен приучать своё зрение постепенно. И что верно для солнечного света, то верно и для света духовного, ибо все духовные явления подобны материальным явлениям, и способности души связаны со способностями тела. /…/ и потому мы видим, что, милостью Провидения, как человек должен тренировать свои духовные способности постепенно, и его способность будет расти и развиваться, и возвышаться, подобно рассвету» (Бахье ибн Пауда, комментарий к Шемот 3:4).

Итак, Рабейну Бахье ибн Пакуда предлагает нам некую «ступенчатую» модель откровения Моше: сначала — огонь, потом — ангел, потом — Шехина. Моше лицезрел (точнее, воспринимал) три явления, которые относятся к трём различным слоям материальности. Но неверно описывать это тройственное восприятие как последовательное, «сначала одно, затем — другое». Для того, чтобы доказать правильность такого взгляда, Рабейну Бахье вынужден поменять местами порядок пасуков: сначала приводит Шемот 3:4, как описание лицезрения кустарника, и только затем Шемот 3:2, как описание лицезрения ангела. Разумеется, есть общее правило герменевтики в традиционном иудаизме «нет раньше и позже в Торе», т.е, в принципе, допустимо менять последовательность пасуков, но применять это правило следует с должной осторожностью, только при наличии серьёзных оснований. В данном случае мы видим перед собой вполне ясную, внутренне непротиворечивую картину: сначала ангел явился Моше, и только затем Моше узрел Неопалимую Купину. В главном Рабейну Бахье прав: это тройственное восприятие, но тройственность эта не хронологическая, а трансфизическая и метиаисторическая: внешний пласт — наша трёхмерная физическая материальность и за ним два более «глубоких», точнее — Более «одухотворённых», приближающихся к духовному, хотя и нечисто духовных, пласта.

Что же представлял собой физический пласт? Иными словами, что увидел бы сторонний наблюдатель, начисто лишённый пророческого дара, окажись он в эту минуту рядом с Моше? Очевидно, обычный куст терновника, и более ничего. Если права Нехама Лейбович, которая пишет, что эту сцену мы видим как бы «глазами Моше», воспринимаем её вместе с ним  то именно вид ангела заставил его выделить именно этот куст из множества других.

«Ангел в пламени огня» — это первое, что видит Моше. У него впервые в его очень долгой уже к тому времени жизни открылись органы духовного зрения и духовного слуха, он смог воспринять иной пласт материальности, отличный от нашего. И ангел, и «пламя огня» относятся именно к этому более глубокому пласту, и потому терновник не сгорает от огня точно так же, как не ломаются его ветви от присутствия среди них ангела. Но для Моше, именно в силу его «пророческой неопытности» эти два пласта как бы слились в один: он не вполне ясно мог различать, что видит он обычным, физическим зрением, а что — впервые открывшимся у него органом зрения духовного. Поэтому ему казалось, что куст объят огнём. Явление, конечно, очень редкое, но не уникальное. Т. Манн описывает отчасти сходную двойственность восприятия: «если Елиезер говорил о сыновьях, что они сверкали, как молнии, то это значило только, что он видел их двумя глазами, а не одним, под знаком одновременности и единства двух качеств: и главарями бедуинов, бродягами, и сыновьями и князьями преисподней». Именно так, «двумя глазами», т. е. Одновременно физическим зрением и зрением духовным видит мир пророк, и потому простые люди, сыновья Кетуры (о которых идёт речь) «сверкают как молнии», а простой куст терновника «горит и не сгорает».  И мы тоже начинаем видеть этот куст глазами Моше, и для нас тоже он становится «великим явлением», поскольку законы нашей трёхмерной физической материальности над ним более не властны. Это, одновременно, и способ привлечь внимание Моше, и образная, зримая тайна, которую любое истинное пророчество несёт в себе, и которую пророк передаёт своими, весьма несовершенными, словами и образами всем нам, грешным.

В чём-то Неопалимая Купина похожа на те два таинственных образа, с которых началось пророческое откровение Йирмияху: «палка из миндального дерева» и «кипящий котёл, обращённый к северу» ( Йирмияху 1:11, 13). Очевидно, что и в этом случае попытка выразить истинное содержание пророческого откровения с помощью понятий и образов простого человеческого языка не вполне удалась. И те словесные объяснения, которые Йирмияху получает к тому и к другому образу только приоткрывают, но не открывают вполне их смысл. Но Моше не получил даже и таких, частичных объяснений. Вернее, таким объяснением стала сама пророческая миссия, которая на него была возложена. Отдельные детали видения не столь важны.

Но прежде, чем эта миссия была объявлена, Моше получает необычное предостережение «не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая» Не так часто встречаем мы в ТАНАХе приказ разуться. Известно, что разулся Йеошуа бин Нуном: 

«И было, когда был Йеошуа близ Йерихо, поднял глаза и увидел: вот, стоит пред ним человек, и меч обнаженный в руке его. И подошел Йеошуа к нему, и сказал ему: наш ли ты или из неприятелей наших? И сказал он: нет, я вождь воинства Г-сподня; теперь пришел я. И пал Йеошуа лицом своим на землю, и поклонился, и сказал ему: что господин мой скажет рабу своему? И сказал вождь воинства Г-сподня Йеошуе: сними обувь твою с ноги твоей, ибо место, на котором ты стоишь, свято оно. И сделал Йеошуа так» (Иеошуа 5:13-15). 

В этом случае Йеошуа сначала видит только человека с обнажённым мечом, человека настолько обычного, что даже невозможно понять, к какому из двух воинств он относится: к своему или к вражескому. Это — первый пласт восприятия, трёхмерная физическая материальность, то, что видели окружающие Йеошуа воины. И только со слов этого странного воителя становится понятно Йеошуа, кто же перед ним: Перевод слова «Сар» как «вождь» весьма неточен. Истинный смысл этого слова — ангел-народоводитель. Вот как определяет понятие Сар выдающийся духовный мыслитель Игорь Борисович Мардов: 

«Сар — вершина и корень души народа, заключающая в себе ее глубинную мистику. Сар — дух-народоводитель. Сар устанавливает в душе народа цель и задачу в составе человечества, собственное направление ее развития. Тот особый склад Общей души, по которому она воспринимает свою грань религиозной Истины и имеет свое откровение реальности, придан ей Саром». 

Именно этот ангел-народоводитель и открылся Йеошуа в решающую минуту перед штурмом Йерихо. Откровение Йеошуа, в известном смысле, зеркально откровению Неопалимой Купины: Ангел никак не объясняет Моше открывшейся ему картины, зато подробно излагает его миссию. Сар ничего не говорит Йеошуа о самой его мисси она не раз была объявлена ему ранее: завоевание Страны Израиля, зато подробно, простыми и понятными словами, объясняет ему, что увиденное физическим зрением отнюдь не исчерпывает открывшегося зрению духовному. Йеошуа в таких объяснениях нуждался, в силу функциональной ограниченности своего пророческого дара.

Но и Моше, и Йеошуа слышат буквально одни и те же слова: «сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая». Что же это означает? Чем именно эта точка на земле отличается от всех остальных? В этой точке два различных слоя — земная материальность и тот метаисторический слой, в котором обитают Сарим (мн. От Сар) на какое-то мгновение, предельно сблизились, абсолютная их внеположность и несовместность несколько смазалась и ослабла, и Сар Народа Израиля стал доступен духовному зрению даже Йеошуа, не самого великого пророка. Именно эта характерная деталь, «святость места», позволяет предположить, что и Моше тоже открылся не просто «ангел», а именно Сар, ангел-народоводитель Народа Израиля. Характерны внешние признаки Сара Израиля в том и в другом случае: Йеошуа видит человека с мечом, Моще — ангела в пламени огня. Это указывает на особую миссию духовного провиденциального водительства по отношению к сменяющим друг друга на Земле поколениям евреев. И именно от этого ангела-народоводителя Моше воспринял первую свою пророческую миссию — «цель и задачу души народа в составе человечества».

Но, как очень точно указал Рабейну Бахье, первое откровение Моше, откровение в Неопалимой Купине, включало и третий пласт — откровение Шехины. Шехина — это тот аспект, та грань Творца, которая наиболее явно проявляет себя в земном мире, это как бы некая тень, некая проекция Пресвятого, Будь Он благословен в реальной жизни, в событиях и явлениях, доступных нашему эмпирическому восприятию. Если Сар это «вершина и корень души народа»,  то Шехина это всемирная вершина, всечеловеческий духовный кладезь и источник всех светлых миссий и всех пророческих откровений. Разумеется, что Откровение Шехины это неизмеримо более высокий уровень пророческого дара, чем откровение ангела-народоводителя.

Именно двойственная природа того откровения, которое Моше впервые получил у Неопалимой Купины, сказалась во всех его дальнейших шагах, во всех великих деяниях и трагических решениях, которые ему суждено было принять. 

К проекту 929 на русском.