Еврейская традиция, библейская критика и научное исследование Танаха

Лекция, прочитанная на семинаре Места Встречи в Шавуот, 2011 

Тема эта весьма интересная и важная, и, несомненно, заслуживает целого учебного курса. Эта лекция является кратким введением в тему, и на нем будут представлены ее основные аспекты. Ниже мы ознакомимся с некоторыми доводами библейских критиков и ответами на них израильских исследователей Танаха двадцатого века, и попробуем понять, являются ли научное изучение Танаха и еврейская традиционная точка зрения взаимоисключающими вещами.  

                Принято разделять между двумя видами библейской критики: «высокой критикой» и «низкой критикой». «Высокая критика» – это литературное исследование текста, выяснение авторства, исторического и культурного фона произведения, этапов его формирования, выявление его источников. «Низкая критика» – это текстуальная критика, которая занимается выявлением исконной, первоначальной версии текста.

При разделении Торы на разные источники, библейские критики приводят данные, основанные на чередовании Имен Бога, изменениях языка и стиля, противоречиях и разных представлениях, дублетах и повторах в тексте.

Как известно, в Пятикнижии чередуются обозначения Бога: употребляются Четырехбуквенное Имя Бога (по еврейской традиции его запрещено произносить; в русских переводах Танаха – «Господь» или «Бог»), и имя Элоѓим (в русских переводах –  «Бог» или «Всесильный»). В 1753 году французский врач и библеист Ж. Астрюк в своей книге, опубликованной анонимно в Брюсселе, выдвинул предположение о том, что эти обозначения определяют два основных источника, которыми, вместе с еще десятью более мелкими источниками, якобы пользовался Моше при составлении книги Берешит. Гипотезу Астрюка развил в 1798 году К. Д. Ильген, который пришел к выводу, что есть два разных источника, пользующихся обозначением Элоѓим.

В 1805 году немецкий протестантский теолог  Вильгельм Мартин Леберехт де Ветте предложил гипотезу, согласно которой книга Дварим соответствует книге, об обнаружении которой при ремонте Иерусалимского храма рассказывается в 22-ой главе книги Мелахим II. Далее в книге Мелахим повествуется о реформах царя Йошияѓу. Согласно теории де Ветте, суть этих реформ – централизация служения Всевышнему в Иерусалимском Храме, тогда как до этого жертвы приносили  на высотах (бамот). А в книге Дварим неоднократно упоминаются слова «место, которое выберет Господь». Кроме того, в книге Мелахим сообщается, что по повелению Йошияѓу состоялось празднование Песаха, а в книге Дварим также приводится указание о праздновании Песаха. С тех пор библейские критики стали считать, что эта книга была написана для обоснования упомянутой выше реформы, которую датируют  621 г. до н. э.

Разработку теории о четырех источниках продолжили в девятнадцатом веке немецкие библеисты Гупфельд, Рейс, Фатке и Граф, и окончательно классическую «документальную гипотезу» сформулировал в 1878 году немецкий семитолог Юлиус Вельхаузен (1844-1918), с чьим именем эта гипотеза и стала ассоциироваться. Он выделил четыре источника Пятикнижия, а также якобы примыкающей к нему книги Йеѓошуа.

 Источник J, описывающий события от Сотворения мира до завоевания евреями ханаанской земли, использует только Четырехбуквенное Имя Бога и был составлен примерно в 9-м веке до н. э. в Иудейском царстве.

Источник Е, в котором описываются события со времен Авраѓама параллельно источнику J. До Шмот, 3:14 он использовал только имя Элоѓим, но после этого стиха, в котором рассказывается о том, что Всевышний раскрыл Моше Четырехбуквенное Имя, также и этот источник использует Четырехбуквенное Имя. Источник якобы был составлен примерно в 8-м веке до н. э. в северном Израильском царстве.

Источник D от латинского Deuteronomium (Второзаконие) – это книга Дварим, датируемая, согласно теории де Ветте, временем реформ царя Йошияѓу.

Источник P (Priestercodex – «Священнический кодекс»), которому приписывают в первую очередь законы книги Ваикра, а также законы и некоторые рассказы других книг Торы кроме книги Дварим, как правило, имеющие отношение к жертвоприношениям, генеалогии и т.д. использовал имя Элоѓим до Шмот, 6:2. Он был составлен примерно в шестом-пятом веке до н.э., во время Вавилонского изгнания или в начале периода Второго Храма.

Согласно этой теории, сначала некий редактор (R) соединил вместе источники J и E, внося свои изменения. Затем, также с изменениями, был добавлен источник D, а последним был добавлен источник  P – так, якобы, и сложилось Пятикнижие.     

Отметим, что Вельхаузен был не только исследователем текста, но и теологом. Он считал, что развитие представленной в Танахе еврейской веры  было поэтапным, и что каждый из источников свидетельствует об определенном этапе. Например, в источниках J и E можно заметить, что праздники связаны с природой и сельским хозяйством, в источнике D есть тенденция связывать праздники с историческими событиями, а источник P полностью отделяет праздники от природы, и они отмечаются в основном жертвоприношениями. Вельхаузен считал расцветом еврейской веры этический монотеизм пророков времен Первого Храма, а период «теократии» Второго Храма он считал ее деградацией и подготовкой почвы для появления христианства. Согласно его концепции, в период Второго Храма вместо высоких этических идей пророков главным для евреев стало скрупулезное соблюдение заповедей. Поэтому те части Торы, которые посвящены многочисленным законам и жертвоприношениям (т. н. источник P), не могли быть, по его мнению, написаны во времена пророков и национальной независимости, а относятся к периоду после разрушения Первого Храма, якобы времени деградации еврейской религии. 

Сторонники библейской критики не остановились на «выявлении» лишь четырех источников. Уже в конце 19 века стали говорить о двух слоях источника J, были исследователи, которые говорили о «светском» источнике  L, южном эдумейском источнике S и т.д. В конце 19 и в начале 20 века, из-за развития археологии Древнего Востока, стало популярным сравнительное исследование Танаха и древневосточных источников. Некоторые исследователи, в первую очередь немецкие, среди которых можно отметить Фридриха Делича, считали, что библейские тексты создавались под влиянием древневавилонской литературы. Герман Гункель (1862-1932) также считал, что библейские тексты нужно рассматривать в контексте Древнего Востока. Одна из ведущих идей Гункеля заключалась в установлении Sitz im Leben — «жизненного контекста» библейских произведений. Он разработал методику различения жанров, которые указывали бы на среду и обстоятельства, служившие фоном для создания этих произведений. По его мнению, источникам Пятикнижия предшествовала долгая письменная традиция, которая в свою очередь уходила корнями в устное предание.

Библеисты двадцатого века значительно «разнообразили» первоначальную теорию Вельхаузена. Немецкий библеист Мартин Нот в книге «Девторономическая история» выдвинул предположение о  связи книги Дварим и следующих за ней книг Йеѓошуа, Шофтим и Мелахим. Согласно гипотезе Нота, «Девторономическая история» была произведением одного автора, работавшего в период Вавилонского изгнания. На основе имеющихся у него древних документов, он якобы представил историю в свете теологических принципов книги Дварим. Другие исследователи говорили о позднем источнике J, который был составлен примерно в персидский период. Например, канадский исследователь Дж. Ван Сетерс, считал что основным источником является J, источник P – это редакторские добавления к нему, а источника Е – не  существует. В последние годы стали выдвигать мнения о том, что источники Торы появились в период греческого владычества в Эрец-Исраэль! Современный немецкий библеист Э. Блюм пишет, что «документальная гипотеза» уже тридцать лет как находится в процессе разрушения, в том числе и у немецких исследователей. Пока еще держится одна основа классической теории источников – разделение между священническим источником P и другими материалами, а все остальные части теории, как, например, разделение между источниками J и E, являются предметом споров исследователей.

С распространением теорий библейской критики у еврейских исследователей Танаха было три возможности: принять гипотезы нееврейских библеистов, оставить научное исследование Танаха, или же остаться в рамках научного исследования Танаха и полемизировать с библейской критикой. Сейчас мы упомянем еврейских исследователей Танаха, которые выбрали последнюю возможность.

Моше-Давид (Умберто) Кассуто

Моше-Давид (Умберто) Кассуто (1883, Флоренция, – 1951, Иерусалим), раввин во Флоренции и исследователь Танаха и истории евреев Италии, был выпускником Флорентийского университета и раввинской семинарии. С 1933 года он был профессором Римского университета, а в 1939 году был приглашен в качестве профессора библеистики в Еврейский университет в Иерусалиме. Кассуто был автором ряда исследовательских работ по Танаху, текстам Угарита, первым главным редактором Библейской энциклопедии (Энциклопедия микраит). Он выпустил комментарии к первым разделам книги Берешит и к книге Шмот и работы, посвященные полемике с библейской критикой. Кассуто отметил пять основ (чередование Имён Бога; изменения языка и стиля; противоречия и разные представления; дублеты и повторы в тексте; признаки того, что текст составлен из разных частей), на которых держится «теория источников» и в своих работах старался разрушить эти основы, приводя, в первую очередь, примеры из книги Берешит.

По поводу использования разных Имен Бога, Кассуто отвечал, что это чередование основывается на правилах, принятых как в литературе народа Израиля, так и в другой древневосточной литературе. Имя Элоѓим – это общее обозначение Божества, а Четырехбуквенное Имя – это особое Имя Бога Израиля. В соответствии с этим, Четырехбуквенное Имя упоминается  в Торе, когда идет речь о морали, о знании качеств Всевышнего, о прямом контакте Бога и людей, о взаимоотношениях Бога и еврейского народа или праотцев еврейского народа. А имя Элоѓим упоминается, когда речь идет о более абстрактном понятии Божественности, о более затуманенном знании Всевышнего и Его отдаленности от этого мира, о контакте Бога с теми, кто не относится к избранному народу. Например, когда в первой главе книги Берешит упоминается Имя Элоѓим, речь идет о создании Всевышним мира посредством изречений, без прямого контакта, а в рассказе о Ган-Эдене во второй главе, Всевышний дает человеку заповедь, речь идет о моральных правилах и о прямом контакте человека с Богом, и поэтому используется Четырехбуквенное Имя.

По поводу изменений языка и стиля, якобы связанных с тем, что текст составлен из разных источников, Кассуто отмечал, что библейские критики утверждают, например, что тексты источника P более «сухие» чем тексты из других источников, в них больше подробностей и так далее. В то же время эти исследователи приписывают источнику P именно те тексты, темой которых является генеалогия и различные данные – то есть именно те темы, при описании которых используется подобный стиль.

По поводу противоречий и разных представлений (например, согласно библейским критикам в текстах из источника J есть больше антропоморфизмов,  чем в текстах из источника P), Кассуто отвечал, что это можно объяснить вышеприведенными правилами использования Имен Бога. Ведь источнику J приписывают тексты, в которых используется Четырехбуквенное Имя, а оно, согласно правилам Кассуто, среди прочего, указывает на прямой контакт Бога и людей. Чтобы показать, что в одной книге могут быть приведены разные понятия о Божественности, Кассуто приводил примеры из «Божественной комедии» Данте, в которой есть отрывки, повествующие о прямом вмешательстве Божества в дела людей, а есть отрывки, в которых оно более отстраненно.

Что же касается прямых противоречий в тексте (например, разные имена жен Эсава в Берешит 26:3 и 28:9 по сравнению с 36:2-3) то здесь, на мой взгляд, ни библейские критики, ни сам Кассуто не могут объяснить текст таким, как он есть. Кассуто справедливо отмечал, что те исследователи, которые считают, что причина противоречия в разных источниках, просто перекладывают ответственность с автора на редактора и не решают проблему. Тем более что два рассказа о женах Эсава, относятся, по их мнению, к источнику P, и получается, что «редактор» якобы заменил то, что он нашел в источнике P, данными из другого источника, целенаправленно внеся противоречие. Предложение Кассуто в этом и в других случаях таково: были две традиции по поводу имен жен Эсава, Тора не хотела предпочесть одну из них и дала читателю возможность выбрать одну из них или найти возможность их совместить.   

Приведем пример другого решения проблемы разных имен жен Эсава. Рав Давид-Цви Хоффман (1884 – 1921), преподаватель, а затем ректор Берлинской раввинской семинарии, который также критиковал теорию Вельхаузена, предлагал решение этой проблемы, базируясь на комментарии Рашбама. Согласно этому комментарию, дочь хетта Эйлона названа в Берешит, 26:34 Басмат, а в 36:2 она названа Ада, а дочь Ишмаэля названа  в 28:9 Махалат, а в 36:3 она названа Басмат. Рав Хоффман приводил доводы, основанные на восточных реалиях, когда у людей есть несколько имен, и они получают новые имена в честь разных событий, и давал возможные объяснения того, почему Эсав поменял имена своим женам.

По поводу дублетов и повторов в тексте Кассуто приводил примеры того, что при внимательном прочтении текста можно увидеть, что речь идет не о повторах, а о дополняющих друг друга частях текста (например, первая и вторая глава книги Берешит). Что же касается трех похожих рассказов о том, что один из праотцев из-за опасения чужеземных правителей говорил о своей жене, что та его сестра (рассказ про Авраѓама и Сару в Египте, рассказ про них в Граре и рассказ про Ицхака и Ривку в Граре), которые библейские критики считали разными версиями одной истории, представленными в разных источниках, Кассуто не отрицал, что могли быть три традиции, проистекающие из одной древней традиции, и объяснял с литературной точки зрения, почему эти три рассказа были записаны в Торе.

По поводу книги Дварим, Кассуто не принимал теории библейской критики о том, что книга была написана в дни Йошияѓу для централизации служения в Иерусалимском Храме. По его мнению, если бы это было так, то в книге, хотя бы намеком было бы сказано, что нужно служить в Иерусалиме. Согласно Кассуто, в книге Дварим описывается ситуация окончания пребывания в пустыне перед вступлением в Землю Израиля, а значение слов «место, которое выберет Господь» в том, что сынам Израиля запрещено приносить жертвы в любом месте, где они пожелают, кроме тех мест, которые будут указаны коѓеном или пророком по слову Всевышнего. Кроме того, в самой книге Дварим (27:4-7) есть указание о жертвоприношении на горе Эйваль (а не в Иерусалиме!) после вступления в Страну.  

Как мы уже видели выше, Кассуто считал, что в основу Тору легли древние традиции, и процесс формирования Письменной Торы был подобен процессу формирования Устной Торы. Отметим, что и в еврейских традиционных источниках можно увидеть идею о том, что материалы, вошедшие в книгу Берешит, уже были составлены и записаны до Моше. Так, в мидраше Шмот Рабба (5:22) сообщается о том, что Моше говорил Всевышнему, что он читал в книге Берешит о поступках людей прежних поколений, и о том, что у порабощенных в Египте сынов Израиля были свитки.

Кассуто считал, что основа книги Берешит, окончательно сформированной, по его мнению, в конце царствования Давида, могла быть создана Моше, а в других книгах Пятикнижия есть традиции, переданные от имени Моше. Как это согласовывается с еврейской традицией о Синайском Откровении? Насколько мне известно, Кассуто не говорил о теологических аспектах своих теорий. Возможно, что он видел разницу между тем, что Тора, якобы была составлена из разных источников и тем, что в ней есть разные традиции. Например, в Мишне мы можем видеть разные традиции, переданные мудрецами, и вместе с этим, мы говорим, что Устная Тора была получена на горе Синай.

Современник и коллега Кассуто, Моше-Цви Сегаль (1876, Литва, – 1968, Кфар-Сава) был выпускником литовских йешив и английских университетов, раввином Ньюкасла, Суонси и Бристоля и преподавателем библеистики и семитологии в Оксфорде.  С 1926 год он преподавал в Еврейском университете в Иерусалиме и получил там должность профессора в 1939 году. М.-Ц. Сегаль был автором обширного введения в Танах в четырех томах, серии статей посвященных полемике с библейской критикой, комментария к книге Шмуэль, а также исследований иврита и еврейской литературы, написанной после завершения Танаха. В 1954 году Сегаль стал лауреатом  Государственной премии Израиля.

Насчет авторства Торы мнение Сегаля было близко мнению мудрецов Талмуда. Он считал, что Пятикнижие написал Моше, при этом допуская, что в Торе могут быть более поздние вставки (например, такой он видел 36-ую главу книги Берешит, в которой рассказывается о царях Эдома). Как и Кассуто, Сегаль предлагал альтернативные объяснениям тем явлениям, из-за которых библейские критики выдвигали свои предположения. Сегаль проверил использование Имени Элоѓим и Четырехбуквенного Имени в других книгах Танаха, кроме Пятикнижия, пришел к выводу, что чередование Имен является особенностью стиля повествований Танаха и объяснял это литературным разнообразием. Если считать Четырехбуквенное Имя как бы «именем собственным» Всевышнего, можно сравнить это с тем как в Танахе используется имя собственное и звание персонажа, в тех местах, где это уж никак нельзя приписать разным источникам. Например, когда речь идет о царе Давиде, чередуются слова: Давид, царь Давид, царь. Можно прийти к выводу, что в отличие от Кассуто, сформулировавшего правила чередования Имен Бога, Сегаль считал, что оно, в большинстве случаев, связано с литературными приемами, многообразием.

По поводу книги Дварим, мнение Сегаля во многом соответствовало мнению Кассуто. Он отмечал, что высоты (бамот), которые якобы были устранены во время реформ Йошияѓу и ради устранения, которых якобы и была написана книга Дварим, не упомянуты в ней ни разу. Более того, согласно Мелахим II, 18:4, уже царь Хизкияѓу, прадед Йошияѓу, убрал бамот. Вся атмосфера книги Дварим не соответствует атмосфере Иудеи  в период царей, предшественников Йошияѓу, и трудно предположить, что через четыреста лет после царствования Давида кто-нибудь напишет закон «разрешающий» поставить царя и повеление об истреблении ханаанских народов.  

Йехезкель Кауфман

Современником Кассуто и Сегаля был профессор Йехезкель Кауфман (1889-1963), автор многотомного сочинения «История израильской веры». Он учился в Одессе, в модернизированной йешиве р. Хаима Черновица (литературный псевдоним: Рав Цаир), затем в Петербурге на курсах востоковедения, основанных Д. Гинцбургом. В годы Первой мировой войны он изучал философию и семитские языки в Бернском университете, где в 1918 году получил степень доктора, а после войны жил в Берлине и занимался там исследовательской деятельностью. В 1927 году Йехезкель Кауфман прибыл в Эрец-Исраэль, был старшим преподавателем еврейских наук в реальном училище в Хайфе, а в 1949 году стал профессором библеистики в Еврейском университете в Иерусалиме. 

Кауфман в целом принимал теорию библейской критики о четырех источниках, из которых, якобы было составлено Пятикнижие, основываясь в первую очередь не на разных Именах Бога, а на разных сборниках законов в книгах Шмот, Ваикра и Дварим. Кауфман спорил с Вельхаузеном и приводил доводы о том, что источник P более ранний, чем источник D. Казалось бы, этот спор не должен интересовать тех, кто не принимает «теорию источников». Однако, поняв какой смысл придавали Вельхаузен и его последователи датировке «источников», мы поймем и значение доводов Кауфмана о более ранней дате составления «источника P». 

Кауфман считал, что протестантские библеисты осознанно или неосознанно рассматривают историю еврейского народа сквозь призму одного вопроса: «Почему еврейский народ отверг христианство, которое зародилось в его среде?» Кауфман приводил основанные на тексте Танаха доводы о том, что источник P является ранним источником (периода Первого Храма, а то и еще раньше), в котором отражается жизнь независимого народа на своей земле. Приводя эти доводы, Кауфман выступал против концепции Вельхаузена, гласящей, что многочисленные законы, которые тот приписывал источнику P, имеют отношение к периоду, когда евреи потеряли свою независимость, и якобы являются регрессией по сравнению с эпохой Первого Храма и пророков. Отметим также, что нельзя сказать, что Кауфман полностью принимал мнение библейских критиков о том, что книга Дварим  была написана в седьмом веке до н. э. для обоснования реформы царя Йошияѓу по централизации служения в Иерусалимском Храме. По мнению Кауфмана, в период, предшествующий реформе Йошияѓу, были добавлены только те законы книги Дварим, которые имеют отношение к централизации служения, а другие части книги являются древними и были написаны намного раньше. 

Кауфман категорически отвергал выводы Вельхаузена и его единомышленников, рассматривавших развитие еврейской веры как эволюцию от политеизма к этике пророков и монотеизму, за которыми последовало христианство. Согласно Кауфману, возникновение монотеизма было революционным, и он появился не в период деятельности классических пророков, а гораздо раньше, примерно в конце тринадцатого века до н.э. Религиозную революцию в жизни еврейского народа произвел первый пророк Моше, которого Кауфман рассматривал в качестве исторической личности. Монотеизм, согласно Кауфману, был интуитивным творчеством народа Израиля, выражением его национального духа. Кауфман писал, что в его концепции появления монотеизма нет подтверждения или отрицания веры в откровение свыше. Тема связи появления еврейской веры с Божественным Провидением выходит, по его мнению, за рамки изучения истории.  

В следующем поколении израильских исследователей Танаха научные доводы против библейской критики выдвинул профессор Тель-Авивского университета Йеѓошуа-Меир Гринц (1911-1976), ученик Сегаля и Кассуто.

Гринц пришел к выводу, что материал, содержащийся в книге Берешит, предшествовал времени Моше. Гринц считал, что рассказы о праотцах уже были составлены и записаны в поколениях, предшествовавших Моше, и цитировал мидраш (Шмот рабба, 5:22), в котором говорилось, что порабощенные в Египте сыны Израиля читали свитки о жизни праотцев. Книги Шмот, Ваикра и Бемидбар отражают, по мнению Гринца, реалии пребывания в пустыне, а книга Дварим относится к поколению начала завоевания Земли Израиля.

Гринц привел примеры трудностей, с которыми столкнулись сторонники «теории источников». Так 33-я глава книги Берешит по всем параметрам подходит для материала, взятого из источника J, но в ней упомянуто Имя Элоѓим. 17-ую главу книги Берешит приписывают источнику P, который якобы не пользовался Четырехбуквенным Именем до 6-ой главы книги Шмот, но уже в первом ее стихе упомянуто Четырехбуквенное Имя.

Гринц приводил примеры использования разных слов, выражающих одно и то же понятие, из литературы Древнего востока, заметив, что было принято называть народы, страны и богов разными названиями и именами. Отметим, что Гринц широко использовал в своих исследованиях древневосточные тексты и данные археологических раскопок, он знал древние языки и среди прочего занимался переводами произведений древнеегипетской литературы.

По поводу материалов, приписываемых Вельхаузеном и его единомышленниками источнику P и датируемых началом периода Второго Храма, Гринц утверждал, что речь идет о древних материалах. В частности, Гринц основывался на законах 17-ой главы книги Ваикра, где в 7-ом стихе приводится фраза: «И чтобы не резали более жертв демонам, за которыми они блудно ходят». Гринц считал, что эти законы нельзя объяснить на фоне периода царства или заселения евреями Земли Израиля после странствий по пустыне. В этой главе показаны условия жизни сынов Израиля в пустыне, до завоевания Земли Израиля, до того, как евреи познакомились с ханаанскими народами  и их культурой. Этот закон направлен не против культа ханаанского божества Баала, а против культа демонов пустыни. Кроме того, Гринц показал, что многие приписываемые этому источнику слова и термины, имеющие отношение к жертвоприношениям и законам (напр.: авнет, капорет, эфод), похожи на египетские слова. Имена некоторых персонажей, упомянутых в этих материалах, имеют египетское происхождение, описанный в этих материалах переносной храм (мишкан) наилучшим образом подходит к условиям пребывания в пустыне и напоминает египетские строения, а стан сынов Израиля в пустыне построен по принципу египетского военного лагеря эпохи Нового царства.

Насчет книги Дварим, Гринц отмечал, что требование приношения жертв в одном месте не является новшеством этой книги и согласно книгам Шмот и Ваикра оно уже выполнялось в пустыне. Согласно Гринцу, после завоевания Земли Израиля у святилища в Шило был такой же статус как потом у Иерусалимского Храма, а то, что в это время существовали бамот – это один из примеров того, что в реальности не всегда выполняли предписания Торы.

Что же касается бамот, которые убрал царь Йошияѓу согласно  Мелахим II, 23:8-9, то Гринц считал, что речь идет не о высотах, на которых служили Всевышнему, а о высотах, связанных с идолопоклонством, которые  отстроил дед Йошияѓу, греховный царь Менаше, после того, как высоты, на которых приносили жертвы Богу, были убраны царем Хизкияѓу, прадедом Йошияѓу (см. Мелахим II, 18:4). Что же касается найденной книги, то Гринц считал, что был найден древний свиток Торы, который потерялся во времена гонений греховного царя Менаше. Согласно рассказу об обнаружении книги можно понять, что речь идет о книге уже известной в еврейском народе. Кроме того, Гринц отмечал, что многие повеления книги Дварим о завоевании земли у ханаанских народов могли быть сказаны только для поколения, готовящегося вступить в Землю Израиля, и они были не актуальны уже в первом поколении эпохи судей, и уже тем более в дни Давида. Гринц также отмечал, что структура книги Дварим напоминает структуры известных договоров Древнего Востока до 12 века до н.э. (историческое введение, условия договора, обязательства по хранению и публичному чтению договора, благословения и проклятия).                

Как мы видели выше, среди исследователей есть много разных мнений по поводу «источников» Пятикнижия, их характера и времени их создания. На мой взгляд, эти разные мнения указывают на то, что нет точных и однозначных данных, чтобы представить обоснованную, неоспоримую, научную теорию. Ни один из так называемых «источников» не был обнаружен, так же впрочем, как и не был обнаружен свиток Торы, датируемый, скажем, 13 веком до н.э. На мой взгляд, нельзя доказать, что было Синайское откровение или что Тора была дана Всевышним еврейскому народу через Моше. Но, как мы видели выше, например, рассматривая мнение проф. Гринца, можно привести научные доводы того, что Тора вполне могла возникнуть в период деятельности Моше. На мой взгляд, весьма странно, что те, кто считают теории Вельхаузена научными, будут игнорировать теории Кассуто, Сегаля, Кауфмана и Гринца или считать их менее легитимными с академической точки зрения и называть апологетикой. Можно начать доказывать, что эти исследователи были религиозными или сочувствующими еврейской религии, на что можно ответить, что де Ветте, Вельхаузен и др. были протестантскими теологами, и проверка их высказываний о евреях и еврейской вере может выявить весьма неприятные для нас вещи. Поэтому, на мой взгляд, нужно в первую очередь принимать или не принимать научные доводы исследователей, а не пытаться выявить их мотивы.

Из приведенного выше краткого обзора, можно увидеть, что научное исследование Танаха весьма разнообразно, и вовсе не обязано должно быть основанным на постулатах библейской критики. На мой взгляд, приведенные примеры показывают, что есть научно обоснованные мнения исследователей, которые весьма близки к традиционной точке зрения (особенно, на мой взгляд, это видно у Гринца), и неправильно говорить о противоречии между еврейской традицией и научным исследованием Танаха вообще.

(Ниже есть возможность оставить комментарий).