Иерусалим накануне Суккота. Репортаж.

Автор: Ольга Клиот

Наша очередная вечерняя экскурсия с Ицхаком Фишелевичем по Иерусалиму состоялась накануне праздника Суккот. В это время в Иерусалиме уже чувствуется приближение осени. В отличие от приморской равнины с её влажным климатом, в Иерусалиме вечером по-настоящему прохладно и дышится совсем по-другому. Наша экскурсия была посвящена покупке необходимых атрибутов праздника Суккот, а именно — 4-х видов растений. Мы отправились за ними на специальный рынок (שוק ארבעת המינים), заглянув по дороге и на обычный рынок. А заодно обошли и близлежащие кварталы, которые были построены в конце девятнадцатого века и поговорили об истории возникновения иерусалимского рынка Махане Иегуда.

Вначале немного истории. В 1877 году литовские евреи (выходцы из Гродно) заложили новый, девятый по счёту, иерусалимский квартал. Его собирались построить с южной стороны от Яффской дороги на землях, принадлежавших богатому иерусалимскому еврею Моше Графу, который финансировал строительство. Новому кварталу решено было дать имя Бейт Яаков. Название было взято из книги пророка Исайи: “Дом Израиля поднимайся и пойдём в лучах Всевышнего” (בית יעקוב לכו ונלכה בעור יהוה). Эта знаменитая цитата была впоследствии использована билуйцами для названия их организации.

Изначально предполагалось построить 70 домов по числу членов семейства Яакова перед их уходом в Египет. Но как раз в это время разразилась русско-турецкая война на Балканах, связь с Россией оказалась прерванной, и получить средства от гродненской общины не удалось. Ни о каких 70-ти домах речи уже не шло, и начальный план строительства был сильно сокращён. В результате к 1918 году, т.е. спустя 40 лет после основания, Бейт Яаков насчитывал всего 180 человек в 50-ти домах.

Новый квартал был похож на своих предшественников. Он состоял из маленьких одноэтажных домов и имел свою цистерну с колодцем, синагогу и общественную квартальную печь, поскольку дома были слишком малы, чтобы вместить собственную кухню. Сегодня от первых одноэтажных домов почти ничего не осталось, но здания общественной печи и синагоги сохранились. Сохранилась также и цистерна с колодцем. Более того, хозяин прилегающего к ней дома привёл её в порядок, вычистил и установил электрические насосы и теперь использует её для полива своего сада. По его словам, эта вода пригодна также и для питья. Жаль, что такая инициатива остаётся единичной, а ведь это могло бы стать замечательным решением водного кризиса.

Бейт Яаков оказался самым западным форпостом среди еврейских поселений за стенами старого города. Он был окружён пустырями, а на запад от него была расположена арабская деревня Лифта с её не слишком мирно настроенным населением. Дело в том, что жители Лифты считали это земли своими, поскольку раньше они пасли там скот. Несмотря на то, что им было заплачена немалая сумма отступного, они по-прежнему предъявляли свои претензии на занятое кварталом место. Нередки были случай нападений, грабежей и убийств жителей Бейт Яакова.

Новый квартал недолго простоял в одиночестве. В те годы происходило активное освоение свободных земель и закладка новых кварталов. Уже через десять лет, немного восточнее Бейт Яакова был основан ещё один квартал на север от Яффской дороги. Его основали богатые сефардские евреи. Земля принадлежала Хаиму Валеро, создателю первого иерусалимского банка. Его называли иерусалимским Ротшильдом. Вторым основателем квартала был Йосеф Навон, выходец из богатой сефардской семьи, получивший образование в Париже. Именно он дал название кварталу – Махане Иегуда, по имени своего рано умершего старшего брата.

Примерно в то же время были заложены ещё два еврейских квартала западнее Бейт Яакова. Это были Шаарей Цедек к югу и  Охель Шломо к северу от Яффской дороги. Их основателем был Ицхак Липкин, литовский еврей, приехавший в Палестину с первой алиёй. Вскоре после приезда он поселился в Хевроне и занялся торговлей овощами. Скорее всего именно из-за этого он и получил своё прозвище — Абу Басал (отец лука) — так называли его арабы. Впоследствии он разбогател и переехал в Иерусалим, где основал несколько еврейских кварталов.

Название Шаарей Цедек было взято из 118-го псалма:  “פתחו לי שערי צדק” (откройте мне врата справедливости). В начале 20-го века на территории этого квартала была построена еврейская больница, которая получила название по имени квартала. Название же Охель Шломо не прижилось. В народе квартал назывался Абу Басал – так иерусалимцы увековечили прозвище Ицхака Липкина.

Таким образом, уже к концу 19-го века западная часть Яффской дороги оказалась пусть и не густо, но заселённой. В результате крестьяне из Лифты и других арабских деревень обнаружили, что могут найти покупателей своей продукции гораздо ближе, чем в Старом Городе, куда они обычно ездили на рынок.  По крайней мере те из них, которые занимались сельским хозяйством, а не грабежами. Вместо того чтобы ехать к Яфским воротам, феллахи начали продавать свой товар на пустыре, примыкавшем к Бейт Яакову. Поначалу они раскладывали товары прямо на земле, позже появились тенты и прилавки. Территория, на которой находился этот стихийно возникший рынок, принадлежала Хаиму Валеро, поэтому вначале его называли рынком Валеро. Но впоследствии, иерусалимцы отдали предпочтение названию квартала, расположенного прямо напротив торговых палаток, к северу от Яффской дороги. Так возник знаменитый иерусалимский рынок Махане Иегуда.

Ицхак Фишелевич ведет экскурсию. Фото Любы Бельской.

Постепенно евреи решили взять торговлю в свои руки – тем более, что это касалось вопросов кашрута. С приходом англичан статус рынка был окончательно узаконен. Педантичные британцы потребовали прекращения антисанитарии и наведения порядка. Вместо тентов и палаток были построены торговые ряды из двухэтажных домов, на первом этаже которых располагались лавки, а на втором жили сами хозяева. Улицы получили соответствующие названия: Агас, Афарсек, Тапуах, Эгоз и т.д. Управление рынком находилось в руках известной семьи выходцев из Персии — Банай – той самой, из чьих рядов вышли известные деятели израильской культуры. В честь этой семьи одна из улиц была впоследствии переименована в улицу Банай.

Две центральные улицы, расположенные перпендикулярно улице Яффо, назывались Махане Иегуда и Эц Хаим. Последняя получила своё название от одноимённой иешивы. Эта иешива изначально располагалась во дворе синагоги Хурва в Старом Городе, но по мере того, как Иерусалим расширялся, и число учеников росло, старое помещение оказалось недостаточным. Поэтому в начале 20-го века было построено новое здание иешивы на территории, примыкавшей к рынку Махане Иегуда с востока. По мере становления рынка, по периметру территории были построены торговые лавки, которые руководство иешивы сдавало продавцам внаём, обеспечив себе, таким образом, финансирование.

Сегодня рынок Махане Иегуда не утратил свой национальный колорит и самобытность. Здесь витает дух восточного базара. Всё так же, как и сто лет назад, прилавки ломятся под грузом фруктов и овощей. Продавцы с хорошо поставленными голосами мастерски зазывают покупателей. По-прежнему весь день напролёт попивают кофе и играют в нарды выходцы из восточных общин в той части рынка, которая получила название иракской. Впрочем, в наши дни общинные границы давно уже стёрлись,  но по-прежнему любые попытки модернизировать торговлю и привнести в неё элементы современного бизнеса встречаются в штыки.

Обилие запахов щекочет ноздри и возбуждает аппетит. Сразу хочется заглянуть в один из ресторанчиков, расположенных под низкими сводами полуподвальных помещений и полакомиться традиционными блюдами восточной кухни. Но у нас не было на это времени. Зато мы зашли к Узи-Элю – выходцу их йеменской семьи травников, которые передавали семейные рецепты из поколения в поколения. Так, по крайней мере утверждает сам Узи-Эль. По его словам, его дед составил свои рецепты в результате изучения трудов самого Рамбама, в которых великий еврейский учёный и философ описывал лечебные свойства различный растений. Теперь Узи-Эль готовит по этим рецептам соки, травяные настойки, чаи и многое другое, утверждая, что вся его продукция обладает целебными свойствами. По случаю Суккота мы попробовали у него этрогат – сок, приготовленный из этрога, грейпфрута и гата. Неизвестно, каковы его медицинские качества, но вкусовые – несомненны.

И наконец, Ицхак повёл нас на рынок четырёх растений, где перед Суккотом продают четыре обязательных вида разный растений, как это заповедано в Торе: “И возьмите себе в первый день плод дерева прекрасного, ветви пальмовые и отростки дерева густолиственного и верб речных … ”. Дерево прекрасное – это этрог (по-русски – цитрон), густолиственное – הדס (по-русски – мирт), пальмовая ветвь – лулав, и наконец вербные (или ивовые) ветки – ערבה. Этрог – самый совершенный вид растения, объединяющий в себе вкус и запах. У лулава есть только вкус, у мирта – только запах, а у ивы – ни того, ни другого. Согласно одному из распространённых толкований, эти четыре вида символизируют собой разные типы евреев, обладающих разными качествами. Вкус соответствует изучению Торы, а запах – добрым делам.

Рынок четырёх видов устраивается ежегодно перед Суккотом рядом с Махане Иегуда на противоположной стороне улицы Яффо. Как раз на том месте, где когда-то стоял одноимённый квартал. Перед покупкой Ицхак вкратце объяснил нам, как именно надо выбирать растения и на что обращать внимание, по каким признакам определяется кашерность,  и что говорили на эту тему разные мудрецы и толкователи. Этот инструктаж оказался очень полезен тем из экскурсантов, кто собрался купить растения в этот вечер. Тем более, что некоторые собрались сделать это первый раз в жизни. Огромное спасибо Ицхаку Фишелевичу за интересный рассказ и помощь в покупке.