еврейская библиотека

Нападение восставших феллахов на евреев Цфата и землетрясение в Цфате

А. Яари, «Зихронот Эрец Исраэль», Глава 9.

© Перевод, Г. Майзель 2012

Воспоминания раби Менахема-Мендела из Каменец (Литва) 5594 – 5597 (1834 – 1837).

Менахем-Мендел из Каменец (Литва) родился около 1800 года, совершил алию в Эрец-Исраэль в 1833 году, поселился в Цфате, присоединившись к общине прушим, ученикам Виленского Гаона. Летом 1838 года он поехал к евреям Литвы с целью побудить их жертвовать средства в помощь своим братьям в Цфате. В 1842 году вернулся, и жил в Иерусалиме, где умер в 1873 году. В Иерусалиме стал хозяином первой гостиницы, дававшей временный приют новым олимам. Воспоминания впервые напечатаны в сборнике «Корот ха-этим» («Времена»), Вильно, 1840 год

Предисловие к книге здесь. Другие главы: перейдите к Оглавлению книги

Я прибыл на Святую Землю в 5593 году в месяце Элул.[1] В Цфате я увидел несколько домов с обвалившимися сводами. Мне рассказали, что в месяце Тевет[2] этого года выпало огромное количество снега. Снег лежал на сводчатых крышах дней десять, и крыши не выдержали. Снег и холодная зима привели к многочисленным убыткам. Замерзли деревья этрога с плодами на них. Из-за обильного снега путники сбивались с дороги. От холода в дороге умерли все навьюченные ослы, что привело к большой дороговизне.

В Рош-ха-Шана 5594 года в Иерусалиме скорпион ужалил девицу, и она померла.

На исходе праздника поставили заслоны на всех дорогах, так как в стране вспыхнула чума, особенно сильная в Иерусалиме, и вспышки повторялись несколько раз. Все, как написано в Мишне, ибо начался Швиит — Седьмой год.[3]

Чума прекратилась, с Божьей помощью, только в праздник Ханука, и я возблагодарил Господа, и сказал: «Отныне отдых земле».

На 30-й день Омера[4] дважды тряслась земля. Первый раз днем, второй раз — ночью, в 9 часов, с более сильным грохотом и тряской. Мы оставили наше имущество в домах, и бежали наружу, ибо снаружи тряска не так пугает, как в доме. На соседа недалеко от нас упала стена дома.

А сейчас я расскажу о том, как пострадали евреи в четырех округах — Иерусалиме, Хевроне, Верхней Галилее (Цфате) и Нижней Галилее (Тверии), когда напали на них бунтовщики и грабители, появившиеся в стране,[5] как на ашкеназов, так и на сефардов (называемых франками).

В 8-й день месяца Сиван,[6] в воскресенье, повстанцы из деревень соединились с городскими бунтовщиками. Они были вооружены, имели щиты и копья, нападали на всех евреев, снимали одежду с мужчин и женщин, гнали раздетых из города, грабили имущество, рвали подушки, а перья высыпали наружу. Наволочки забирали себе, плохие рвали. Они насиловали как мужчин, так и женщин. Они порвали все свитки Торы, талиты и тфилины. Город был разорен, его ворота разбиты, так что появились в них змеи, скорпионы и леопарды. Так продолжалось 33 дня. Так было в городе Цфате, и в других городах, но не так долго.

Бунтовщики поднялись против власти Мухаммеда-Али, правителя Египта, который три года назад захватил эту землю, и ввел обязательный набор в свою армию, которого раньше не было, ибо воевать шли только, когда враг стоял у ворот города. Не желая подчиняться, люди Шхема решили идти в Иерусалим, и захватить его. Их предводителем был житель Шхема по имени Каса Лахма. К ним присоединились жители окрестных деревень, и стали они армией.

Бунтовщики проникли в Иерусалим через пещеры и подземные ходы, так как Иерусалим – крепость, укрепленный город, окруженный стеной с четырьмя железными воротами, на стене много орудий, снаружи у стены — большое строение, в котором полно военных, под названием Кале.[7] Они вошли в город в ночь святой субботы праздника Шавуот.

Военных тогда в городе было немного, и они все попрятались, а пришедшие грабили город. Также в городе была большая жажда, и за мех с водой отдавали шесть талеров.[8]

Евреи пребывали в большой опасности.

На 7-й день пришел Ибрагим-паша[9] со своим небольшим войском, вошел в Иерусалим, и люди Шхема бежали за пределы города. Ибрагим-паша тоже ушел из города, и направился в Яффо. Повстанцы из Шхема тут же вернулись в Иерусалим.

 

Когда в Цфате услышали, что люди Шхема делают в Иерусалиме, то пошли к правителю Цфата и спросили у него, как у представителя закона, что делать. Он посоветовал им поступить так же — напасть на евреев. Они нападали на евреев, снимали одежду, выгоняли из домов.

Когда пришли во двор, где я жил, и сняли с нас одежду, и мы увидели, что они собираются убить нас из ружья, мы бежали в бет-мидраш общины прушим. Там был раввин раби Исраэль,автор книги «Таклин Хадетин»,[10] и много раненых и избитых евреев, которые молились и трубили в шофар об этой беде. На наших улицах слышались крики: Ой, грабят! Людей раздевали, и раздетых гнали за город. Оставшихся насиловали, как мужчин, так и женщин.

Бандиты пришли в бет-мидраш, где мы находились, и забрали раввина раби Исраэля, хотели убить его, чтобы забрать у него деньги общины, которыми он распоряжался. Он умолял их, и они уступили, согласившись на семь червонцев,[11] и не убили его.

Сказал раби Исраэль евреям, которые находились тогда в бет-мидраше: братья мои, убежим, чтобы не причинили нам зла. Мы бежали за пределы города в место, называемое Керем (как я слышал от раби Исраэля, в этом месте была убита Хана и семеро ее сыновей[12]). Только старики и слабые остались в бет-мидраше и в городе.

Пошли из Керема раби Моше Хашат,его зять раби Шмуэль из Пинска, и раби Реувен Коэн, не известив нас, в деревню Эйн-Зейтим, и попросили ишмаэлим из этой деревни за большие деньги, которые они взяли с собой, забрать раби Исраэля к себе в деревню, чтобы бандиты его не убили. Ишмаэлим пришли в наше место, в Керем, и забрали от нас раби Исраэля, повели его в деревню Эйн-Зейтим. А мы ничего не знали об этом, поэтому сильно испугались, полагая, что мы теперь сироты. Когда стала известна правда, некоторые люди из Керема присоединились к раби Исраэлю.

Раввин Натан-Нета, житель Иерусалима, сын известного раввина и праведника Менахема-Мендела из Шклова (благословенна память о нем на все времена), во время этих событий находился в Цфате. Когда мы бежали из бет-мидраша в поля Керема, этот раввин убежал на кладбище недалеко от Керема, и прятался там в одной из пещер. Нашли его там бандиты, и выкололи ему глаз, и он страдал от мучений и боли, а мы видели все это из нашего места, и плакали от горя. Страх и трепет охватил нас. Много евреев, раненых и покалеченных с головы до пят, пришли в Керем. На них не было живого места. Раненые потеряли много крови.

И вот в наши тайники пришел один человек из города Цфат, и принес нам хорошую весть, что раввин Гершон Маргалиот, глава хасидской общины, произвел хорошее впечатление на судью Цфата, называемого «кади». Эта благоприятная реальность была создана после того, как он отдал кади все имевшиеся у него деньги своей общины — ради сохранения своей жизни и жизни своего двора.

Мы пошли в город, чтобы найти кого-то из знакомых ишмаэлим, и нашли одного, по имени Абад, который был посредником между нами и торговцами, и много заработал на нас. Мы сказали ему: «Разве вам плохо, что наши дома здесь? Помоги нам, проведи нас с миром к дому кади, там во дворе раввин Гершон, может, кади и нам даст убежище от бандитов».

Он согласился. Но по дороге его словно подменили. Примкнули к нему несколько бандитов, он сделал вид, что не знает нас, обыскали нас, забрали все, что нашли, и ушли, оставив нас в полной растерянности.

Мы пошли в город сами. Когда дошли до турецких бань, нас увидели бандиты, стоящие на крышах с оружием в руках (это их обычай — стоять на крышах). Они сказали нам: «Слушайте, евреи! Сейчас мы будем вам мстить!»

Наши сердца растаяли, как воск. Мы умоляли их пощадить нас. Мы вопили и обливались горькими слезами. И они снизошли, не тронули нас. Мы быстро пошли за город — прятаться. Пришли к каким-то развалинам. Бандиты узнали, что в развалинах прячутся евреи. Полагая, что у нас наверняка имеется с собой имущество, они через пару часов пошли к нам — делать с нами, что душе угодно.

Когда мы увидели, что нас идут убивать, мы бежали на вершину одной горы, там были большие развалины, железные ворота, два колодца с водой. Мы добрались туда с наступлением темноты, а ночью стоял жуткий холод, и нам было очень плохо. Как говорил Яаков: «и холод ночью».[13] Выпало много росы. В месяце Сиван[14] там еще долгая ночь. Из города доносилось ликование бандитов по поводу большой добычи, награбленной у евреев, и нам было невыносимо это слышать.

Раввин Яаков Гирш из Могилева и один хахам, сефардский раввин, закрыли вход в свой двор и натаскали камни на крыши своих домов. Они поднялись на крыши, чтобы бросать камни в каждого, кто приблизится к их двору. Разгневались бандиты, и застрелили сефардского раввина, а раби Яакова Гирша тяжело ранили. Войдя во двор, они забрали все, что нашли, с мертвых сняли одежду, всех женщин во дворе осквернили. Все это произошло той ночью, когда мы бежали на вершину горы.

В бет-мидраше, где мы прятались, осталось довольно много стариков и старух, которые не могли бежать. Бандиты напали на них, и избили с лютой жестокостью, с головы до пят. Там был раввин, магид святой общины из Сатанова, и еще один раввин, и несколько старейшин, которые не могли бежать. Всех люто избили. Большое чудо случилось с одним евреем раби Моше, который спрятался внутри бимы — возвышения, на котором читают Тору, в ее пустоте. Бандиты вонзали свои мечи внутрь бимы, кололи во все места, и проткнули одежду раби, но в тело не попали. Так раби Моше спасся от бандитов.

Несколько бет-мидрашей разрушили до основания, сожгли крышу у бет-мидраша раввина святой общины из Волочиска. Порвали все свитки Торы, которые нашли. Все это сделали в ту же ночь.

Бандиты напали на типографию, которую основал в Цфате раввин Исраэль Бек, разбили ее и уничтожили там все книги. Раби Исраэля Бека сильно избили, покалечив ему ногу, которая долго болела.

Все книги, имевшиеся у евреев Цфата, уничтожили.

Узнал раби Исраэль бен Шмуэль из Шклова,[15] находящийся в деревне Эйн-Зейтим, что выкололи глаз раввину Натану-Нете, и про другие злодеяния, и уговорил ишмаэлим из Эйн-Зейтим пойти в город, чтобы забрать раненых и больных евреев, а также забрать общинные деньги, если они еще остались. Множество евреев переоделись в одежду ишмаэлим, и пошли в город. Забрали с собой всех больных, которых нашли, и у которых были силы сесть на осла. Денег не нашли, их уже забрали.

А мы сидели среди развалин на горе, примерно 600 человек, а остальной народ рассыпался неизвестно куда. И не знал муж, где жена, и где сыновья. Было много грудных младенцев без матерей, у которых во рту все пересохло, и горло охрипло, и языки прилипли к гортани. На рассвете несколько человек пошли в город — узнать, что происходит. Пошли раби Лейб Коэн и раби Моше Хайят, так как они понимают и говорят на их языке, и есть у них знакомые из ишмаэлим, которым они шили одежду. В городе они услышали, что глашатаи на крышах и на улицах провозглашают мир: «Кончено!» (мол, кончились преследования). Они поспешили вернуться, чтобы сказать нам: «Мир! Возвращаемся в город».

Мы пошли. Подошли поближе к городу, и отправили людей еще раз — узнать, что происходит. Пошел и я, с раби Лейбом Коэном. Он просил меня зайти внутрь его дома и разведать, что там, но я не хотел идти один, только вместе с ним, я не понимаю хорошо их язык, и если что-то случится, не буду знать, что сказать.

Мы пришли во двор раби Лейба Коэна, и увидели, что все разрушено. Мы искали талит или тфилин, но не нашли. Раби нашел хорошую трость, верхушка которой покрыта серебром, и взял ее. Он поставил ее снаружи дома, а сам стал поправлять окно, а мы были внутри дома. Вдруг мы услышали крики раби Лейба – кто-то хотел забрать у него трость. Раби не отдавал, кричал, что уже объявили конец грабежам, но тот не реагировал на эти слова. Мы вышли наружу, и бандит набросился на меня, ударил, я побежал от него, он за мной. Мне попался один из ишмаэлим, который провозглашал «кончено», и он сказал моему преследователю: «отстань от него, посмотри, у него ничего нет». И тот отстал. Я попросил этого глашатая пойти со мной во двор раби Лейба Коэна, и спасти его от побоев. Он пошел со мной, но по дороге стал требовать у меня деньги. Поскольку несколько рендлах были запрятаны у меня в чулках, я поскорее сбежал от него, и пошел за город, к остальному народу, ждущему подтверждения, что в городе мир.

Когда раби Лейб Коэн увидел, что я побежал, а бандит за мной, он взял всех своих домочадцев, жену, и они бежали в дом одного христианина — спрятаться у него, так как христиане люди хорошие. Он спрашивал у людей обо мне, и один парень сказал, что видел, как бандит догнал меня. Он говорил уверенно, что бандит меня убил. Моя жена просила раби Лейба Коэна поискать мое тело, но вскоре ему сообщили, что я с остальными людьми за городом.

Вскоре мы поняли, что глашатаи все врут, не было ни с кем никакого соглашения. Мы попросили знакомых ишмаэлим, чтобы под крики «кончено» они проводили нас ко двору кади (он их глава по всем вопросам веры и молитвы), и у него нашел убежище двор хасидского раввина Гершона Маргалиот. Повели нас туда.

Узнав, что я у кади, раби Лейб Коэн пришел туда во двор, и забрал меня оттуда в христианский дом, к моей жене, а также взял раби Элиэзера Хазана из Карлинас грудным младенцем, его жена тоже пряталась у христианина. С Божьей помощью, мы прибыли во двор христиан, и возрадовались наши сердца, что все живы, и каждый в своей семье. И рассказывали друг другу, что случилось с ними.

Спустя два часа пришел к нам раби Авраам Барух с новостью, что бандиты узнали про троих евреев, хахама Шемайюи еще двоих ашкеназов, которые пошли к консулу в Акко, и рассказали ему о злодеяниях, творимых с евреями. Бандиты потребовали выдать им этих людей, иначе они уничтожат всех евреев, находящихся в городе. Мы бежали из христианского двора во двор кади, к остальным евреям, которые находились там, примерно 1000 человек.

Прибыв туда, мы обнаружили, что ворота закрыты. На воротах стояла женщина из придворных кади, и не пускала нас. Увидев на шее у одной девочки украшение из бересты, она схватилась за него, и хотела сорвать, но нитка была крепкая, впилась в тело, и ребенок заплакал от боли. Плач услышали во дворе, и открыли нам ворота. Мы все вошли во двор, и ночевали там.

На следующий день мы услышали, что одна женщина в Цфате отдала много вещей бандиту ради своего спасения. Считая свой дом после этого в безопасности, она привела к себе известную праведницу госпожу Сару дочь раввина Иехошуа из Пинска, чтобы спрятать. И вот этот бандит, который столько забрал, обещая не причинять ей зла, захотел их изнасиловать. Несколько мужчин пошли, выкупили женщин за четыре рендлах, и привели их во двор кади.

На третий день нашего прихода во двор кади — кончился хлеб, и у многих не было никакой еды. Хасидский раввин раби Гершон Маргалиот попросил кади послать своего человека в город купить лепешек, испеченных на углях, и называемых «пита». Так и сделали. Каждому выдавали одну питу утром и одну вечером.

На пятый день нашего прихода во двор кади — кади сказал, что ему тяжело, когда столько евреев живет в его дворе. И огласил свое решение: остаются хасидские раввины со своими людьми — раби Гершон Маргалиот и раби Авраам Бер из Овруча,[16] а прушим должны уйти.

Нам пришлось уйти в развалины на горе, где мы скрывались вначале. Нас было несколько сотен, мы сидели там несколько недель, днем и ночью мы боялись нападения. Хасидский раввин раби Авраам Бер из Овруча пошел с нами. Все эти дни каждый получал еду — одну питу утром и одну вечером. На субботу выдавали каждому еще три луковицы, по луковице на трапезу. Раби Авраам Бер из Овруча остался чист от всякого имущества, и даже без рубахи, ибо бандиты не оставили ему ничего. Он пребывал без рубахи до тех пор, пока ему не прислали рубаху из Тверии. Все продукты, которые он принес с собой, хлеб и масло, он разделил. Мы видели в том, что его община пришла к нам, Божественное Провидение. Правда, некоторые вернулись назад.

На вершине горы сидели мы и плакали, вспоминая множество свитков Торы в синагогах Цфата. Я дал себе обет отдать одному из людейкади золотую монету из оставшихся у меня монет, чтобы он пошел с нами в синагоги посмотреть, что с нашими свитками, и забрать их. Пошел со мной один человек от кади, а также раввин Давид из Могилева, который раньше был довольно богат, но бандиты полностью обобрали его из-за его доверчивости, и он пришел к нам только с четырьмя малыми талитами. Также с нами пошел раввин Шалом Хайят, старейшина, у него были знакомые ишмаэлим, он шил им одежду, и он знал их язык.

В Цфате было 13 синагог и примерно 500 свитков Торы. В синагоге раби Ицхака Лурии находился свиток Торы знаменитого раввина Ицхака Абуава, благословенна их память. Но читали из этого свитка только в праздник Суккот.

Мы пошли по синагогам. Нам открылась страшная картина разрушения и опустошения. Рваные свитки Торы валялись на земле. Мы увидели, что со свитков сняли ткани и кожу, сделав из них обувь и фартуки для кузнецов. Свиток Торы раби Ицхака Абуава, с которым несколько раз случались чудеса, был разорван на листы. Также был порван свиток в синагоге у могилы Рашби – раби Шимона Бар Йохая в деревне Мерон. Ой, бедные глаза, видевшие это! Заплакали мы, и надорвали в знак траура свою одежду. И воззвали мы к Господу по имени его: «О, Шамаим! Не нам, но имени Твоему окажи уважение!»

Собрали мы все, что нашли на улицах от свитков, и похоронили в Святой Земле. Да будет память Божья милосердна ко мне.

На обратном пути пристал к нам бандит. Он приставил меч к горлу раби Шалома Хайята, который пытался увернуться от него. Хотя человек от кади кричал на него, тот не слушал. Умолял его раби Шалом Хайят: «Вспомни, я несколько раз шил тебе одежду, и тебе понравилось! Мы были друзьями. За что ты стал ненавидеть меня? Денег нет у меня, я стар, и хочу умереть в своей постели. Почему ты убиваешь меня?» Ослабел дух у бандита, и он ушел.

Проходя по одной улице, мы услышали крик: «Братья евреи, вытащите меня отсюда!»

Мы поспешили на крик, и увидели человека, закопанного по шею в мусоре. Мы хотели его забрать, но у него оказались перебиты ноги, и он не мог идти. Мы скорее пошли и сообщили хасиду раби Аврааму Беру, который был с нами. Тот послал людей, и человека с перебитыми ногами увезли на осле, но спустя три дня он умер на вершине горы. Много наших людей умерло из-за страха и ужаса.

Спросили нас: что со свитками Торы? Мы рассказали, что бандиты порвали все свитки, из ткани и кожи сделали обувь и фартуки для кузнецов, все тфилин тоже порвали, а ремешки забрали для завязывания мешков, из талитов сделали себе кушаки, и книги Талмуда сильно изорвали. В начале каждой улицы они свалили одежду и утварь из еврейских домов. Люди из деревни приезжают и увозят награбленное на ослах. Разрушают еврейские дома в поисках тайников с серебром и золотом. Когда в одном доме нашли коробку с ценными вещами, то не могли разделить, и все переругались. Разрушили дома евреев до основания.

Когда жители Тверии узнали, что делают бунтовщики с евреями в Цфате, им тоже захотелось напасть на евреев Тверии, но там пришли к компромиссу: дать деньги в сумме 100 кис (один кис = 500 золотых монет). Хотя евреи откупились, они по-прежнему боялись за свою жизнь, так как повстанцы все время выражали сожаление, что не напали, и так до 33-го дня, а на 33-ий день пришли плиштим[17] в Цфат и в Тверию.

Бандиты боялись соседей, смотревших с завистью на награбленное еврейское добро, ибо соседи могли напасть и отобрать. Они решили запугать всех, показав, что их много, и они вооружены. Они организовали свою армию. Из еврейских простыней сделали три флага, как в армии. Взяли железные и медные сковородки — стучать по ним палками, как в барабаны, создавая много шума. В руках — ружья. Каждую субботу в базарный день, когда все стекались на рынок, они шли по базару и по улицам несколько раз, каждый на расстоянии друг от друга, чтобы показать, как их много. Посередине улицы поставили шатер из еврейских циновок, повесили там амуницию и флаги, чтобы все их боялись, и не вздумали забрать добычу. Они ночевали на крышах — следили, не идет ли на них армия. Поблизости от города Иодфат[18] поставили дозорных на вершину горы, которая служила для наблюдения еще во времена Иосефа бен Гуриона.[19]

Через три недели нашего пребывания в развалинах на горе мы, группа прушим, пошли в деревню Эйн-Зейтим, чтобы объединиться с раби Исраэлем, автором книги «Таклин Хадетин». А хасид раби Авраам Бер с его общиной остался там, в тайниках. В деревне Эйн-Зейтим похоронены танаим[20]раби Илай, раби Иегуда бар Илай, а также раввин раби Круспеди.Каждый день мы ходили молиться на их могилах, чтобы Господь пожалел остаток сынов Израиля. Слава Богу, что мы дожили до сего дня. В деревне есть хороший родник, мы сидели у его вод, но страх и там не покидал нас.

Спустя четыре недели от начала этих злодеяний правитель Египта послал армию плиштим — отомстить повстанцам Цфата и Тверии за неповиновение и за слезы угнетенных и ограбленных. Было два военачальника. Они остановились на расстоянии одного дня пути от Цфата. Пошел к ним кади, и установил с ними мир. И торговцы хотели заключить с ними мир. Но дерзкие и нахальные в городе не хотели мира. Так продолжалось семь дней — изо дня в день тянули резину.

Когда прошло 33 дня с начала бунта, и лучшие люди города пошли заключать мир с военачальниками, дерзость повстанцев усилилась, они решили начать войну, и выйти в бой. Они принудили евреев тащить две пушки, называемые канан, на башни, и установить там, чтобы воевать с армией плиштим. Среди этих евреев был раввин раби Мордехай из Пинска. Всех евреев выгнали из развалин на горе, чтобы заставить воевать. Они хотели скрыться, и пошли во двор дома раввина Иосефа.[21] Когда лучшие люди города впустили в город военачальников с войском плиштим, на евреев снова напал страх, они прятались в каждой дырке и в каждой трещине.

Военачальники удивились, увидев, как разрушен город, и сколько развалин. Они приказали объявить громко на улицах, что все евреи могут вернуться в свои дома без страха. Народ вышел из тайников, и собрался во дворе дома раввина Иосефа, автора книги «Бет Иосеф». Община прушим была по-прежнему в Эйн-Зейтим, ибо боялись вернуться в дома, видя, что армия небольшая, не более 500 человек.

Когда увидели дерзкие, что вся армия насчитывает всего 500 человек, хотели воевать с ними, но подошло еще 1000 человек, и ослабел дух бунтовщиков, и разошлись они. Провозгласил военачальник, что всякий, кто грабил евреев, должен вернуть награбленное, иначе будет наказан. Но вернули лишь плохие вещи, а хорошие нет. И хорошую одежду не вернули. Некоторых били жестоко, но они не хотели возвращать.

В Акко состялся суд, и 13 предводителей восстания приговорили к смертной казни, они это заслужили. Правителя Цфата, бывшего с ними в сговоре, казнили, и тело его выбросили за городскую стену.

Жители Хеврона не хотели подчиняться египетскому правителю, как и люди Шхема, пришедшие в Иерусалим делать злодеяния, как я описал выше. Египетский правитель пришел к ним с войной, одолел их, и отдал Хеврон своему войску на шесть часов, мародерствовать. Из-за этого евреям Хеврона пришлось испить свою чашу с ядом, поскольку их ограбили, и изнасиловали всех женщин, которых нашли, и не было уцелевших, кроме тех, что прятались в тайниках.[22]

Э. Лир, Хеврон. 19й век.

В тот день, когда войска египетского военачальника вошли в Иерусалим для борьбы с бунтовщиками, был убит раввин раби Йосеф из Ляд — одним из военных, который пролил кровь бранную во время мира.[23] Он пришел к дому раби Йосефа, и стал стучать в дверь и кричать: «Открой!» Когда раби Иосеф открыл ему, он выстрелил в него из ружья, и ушел, не взяв ничего. Господь милостив, и больше никто не пострадал.

В 17-й день месяца Тамуз мы оплакивали старые и новые несчастья, ибо пришла весть, что город Хеврон разрушен еще раз, что люди из армии ограбили евреев и осквернили женщин, которых нашли.

Вот надгробное слово великого раввина Исраэля, написавшего книги «Таклин Хадетин» и «Пеат а-Шулхан»(Край стола):

«Братья и сыны Израиля! Если бы я взялся описать все наши трудности, муки и страдания, не хватит бумаги, и каждому, кто прочитает, будет горько, и волосы на голове встанут дыбом. Не буду сейчас обременять читателя этими рассказами, но все, что произошло, запомню и сохраню, ибо всему свое время, и придет время говорить».

После всех этих событий, 24-го Тевета 5597 года,[24] излил Он свой гнев и ярость, заволновалась и зашумела земля, великий грохот раздался в городах Цфат и Тверия. И не так, как многие представляют себе, что раскалывается земля. Нет. Она раскачивалась и двигалась, словно всадник на лошади. Обрушились своды домов — дома стали могилами для своих обитателей. Хуже всего было с домами в горах. Люди вне домов не пострадали.

Примерно четыре тысячи человек погибли в этих двух городах, многие остались калеками, получив увечья. Многие находились в бет-мидрашах, и погибли в талитах и тфилин. Погибли раввины Элиэзер из Слонима, Иосеф из Черикова, Давид из Высокого, что в Литве. В Тверии погиб раввин хасид Давид Акатан, про которого говорили, что он молится истово, как раби Акива. Мы знали их всех, мы выходцы из одних мест. Погибло много сефардов и великих хасидов, всех не перечислить. Среди погибших была женщина праведница госпожа Сара, дочь гаона Йехошуа, раввина святой общины из Пинска. Она погибла в своем доме. Она заслуживает отдельного упоминания из-за ее праведных дел и внимательного отношения к каждому, как в стране исхода, так и в Эрец-Исраэль. Она была женой раввина и известного богача господина Цви Гирша Хаима из Межерича, Польша.

Наши сердца мучились днем и ночью, лились слезы из глаз, ибо за общие наши грехи пострадали они. Когда с Небес сжалились над нами, и уцелевшие окрепли, вышло несколько тысяч — вытащить убитых из-под руин, и похоронить, как положено, семя Авраама.


[1] сентябрь-октябрь 1833 год

[2] январь-февраль

[3] Седьмой год семилетнего цикла, называемый еще «Субботним» годом или «Шмита». Автор имеет в виду слова наших мудрецов из Трактата Авот, глава 5, мишна 9: «…Мор усиливается четыре раза: в четвертый год, в седьмой, на исходе седьмого года и ежегодно — на исходе праздника».

[4] 24 мая 1834 года

[5] Восставшие против власти Мухаммеда-Али, египетского правителя

[6] 15 июня 1834 года

[7] Башня Давида

[8] груш

[9] сын Мухаммеда-Али

[10] Раввин раби Исраэль бен Шмуэль из Шклова, глава общины прушим в Цфате, написал книгу «Таклин Хадетин» (дословно «Новые Шекели»)

[11] Золотых монет, называемых «рендлах».

[12] Хана и семеро ее сыновей отказались поклониться языческому идолу, и были убиты греческими солдатами, освятив имя Господа (2-ая книга Маккавеев, Вавилонский Талмуд, Трактат Гитин, 57)

[13] Берейшит (Бытие) 31:40

[14] Май-июнь

[15] глава общины прушим в Цфате

[16] раби Авраам Дов Бер из Овруча- глава общины хасидов в Цфате, автор книги «Бат аин»- «Зеница ока»

[17] Так автор называет друзов, состоявших на службе у египетского правителя.

[18] Иотапата (греч.) — древний укрепленный город в Нижней Галилее, последний оплот войск Иосифа бен Матитьягу (впоследствии Иосифа Флавия), который пал 20 июля 67 года, выдержал 47-дневную осаду легионеров Веспасиана. Иосиф Флавий был в числе 1200 пленников, захваченных римлянами.

[19] Во время Первой Иудейской войны 66-73 гг.

[20] Законоучители периода создания Мишны (конец I – начало III вв.)

[21] Раввин Иосеф Каро, автор труда «Бет Иосеф» (Дом Иосефа). «Шулхан Арух» (Накрытый Стол) является упрощенной переработкой этого труда. Иосеф Каро жил в Цфате с 1533г. до своей смерти в 1575 г., занимал должность ав бет-дин (главы раввинского суда) Цфата. Сегодня можно побывать в синагоге Йосефа Каро (восстановленной после землетрясения), и в доме, где он жил.

[22] Евреи Хеврона, уцелевшие от рук восставших, пострадали от воинов Ибрагима-паши, подавлявших восстание.

[23] Мелахим (Царств) 1, 2:5: «…он убил их и пролил кровь бранную во время мира…»

[24] 1 января 1837 года

Наши мероприятия

Наши книги

Если вы хотите получать информацию о наших мероприятиях на ватсап, присоединяйтесь к группе Место Встречи. В этой группе только администратор может отправлять сообщения, вы будете получать их не чаще, чем два раза в неделю. Присоединиться к ватсап-группе можно по этой ссылке: Ватсап-группа Место Встречи.