Приложение – несколько отрывков из Маниту и из рава Сакса
Перевод Андрей Уваркин
Маниту
(1) Тайна мидраша порождений. Часть 1, стр.46: Человечество как разбитое зеркало и цветочный венок
Каббалисты говорят, что человечество подобно зеркалу, которое в поколении Вавилонского рассеяния разбилось на семьдесят осколков. Тот, кто пользуется каким-то одним осколком зеркала, видит искаженную картину. Хотя нельзя отрицать, что он видит отражение, но оно как минимум неполное. Так произошло с семьюдесятью народами в поколении рассеяния. Снова провал.
Следствием этого провала стало то, что каждый народ взял одну семидесятую от изначальной идентичности Адама Ришона, и с тех пор есть семьдесят разных ликов, разных способов быть человеком «каждый по языку своему» (Быт 10:5), каждый из которых — уникальный и единственный в своем роде. Каждый народ развивает, культивирует определенные ценности в соответствии с той фрагментарной идентичностью, которую он унаследовал при разделении изначального единства Адама.
Каждый народ пытается, как только видит возможность и обладает силой, навязать остальным народам свою «культурную модель», культурную идентичность. Наши мудрецы называют эти попытки «царствами». Провозглашенный идеал основателя любого царства – построить заново человеческий универсум, тот универсум, который разбился на семьдесят осколков. По крайней мере вначале все такие попытки являются подлинными, но на практике они терпят неудачу, поскольку очень скоро каждое царство превращается в империю и препятствует развитию других идентичностей. История царств – это история постоянных крушений этой человеческой мечты: воссоздать изначальное единство и жить в мире (…)
Цель мессианства Израиля – объединить все человечество так, чтобы каждое семейство, каждый народ сохранил свою уникальную идентичность, а народ Израиля в качестве «царства священников и святого народа» объединял всё.
Человечество подобно цветочному венку. У каждого цветка в венке есть свое назначение, и если одного цветка не хватает, то венок неполный. Венок проекта царств однородный. В нем есть место лишь одному виду цветов. Венок мессианского проекта Израиля разноцветный, он состоит из семидесяти цветков разных видов, как настоящий венок. Миссия Израиля – быть тем объединяющим фактором, который делает венок венком.
Поэтому важно подчеркнуть, что проект царств очень похож в своих теоретических, утопических целях на мессианский проект Творца мира – путь порождений, от Адама Ришона до истинного «сына Адама», который символизирует Машиаха. В процессе истории множество евреев стали жертвами проекта царств, соблазнившись помогать собирать «венок» того или иного царства. Тот цветок, который они хотели принести, очень скоро оказывался вне венка (…)
Авраам и Нимрод начинают свой путь с того, что ставят состоянию мира одинаковый диагноз. Невозможно мириться с существующим положением мира, оно неудовлетворительно. Нимрод направляет свой бунт, свою неудовлетворенность на Творца мира.
Бунт Авраама против состояния мира приводит его к служению в проекте Творца. Он решает стать рабом Творца чтобы исправить положение. С этого момента Авраам становится врагом Нимрода. Теперь у Нимрода два врага: Творец мира и народ Его Израиль в лице Авраама в его поколении. И так происходило в процессе истории. Две выдающихся идеологии двадцатого века, которые претендовали на создание тысячелетних империй: нацистская атеистически-материалистическая идеология, и марксистско-сталинисткая идеология характеризовались глубокой ненавистью к народу Израиля и ко всему, представителем чего он является.
(2) Тайна мидраша порождений, часть 3, стр.151: Уравнение братства
Моральный критерий служит ключом к пониманию сказанного в Торе, в начале 4й главы книги Бытия. Я обычно начинаю углубленное изучение Пятикнижия с этой главы, потому что в ней впервые в истории представлена моральная проблема через рассказ о Каине и Авеле. Это проблема, которую нам предстоит решить в процессе истории. Я знаю, что многие ставят акцент на грехе Адама Ришона, но это ошибка — ведь на общественном уровне эта проблема уже исправлена царем Давидом. Вся история мира – это исправление греха Каина, и эта проблема должна занимать нас на общественном уровне в процессе истории, в процессе «порождений» — исправление отношений братства между человеком и ближним (…)
Задача Каина была в том, чтобы позволить Авелю воспитать себя. Каина проверяли на братство. Они должны были вместе решить уравнение братства. Каин потерпел неудачу, также и Авель. Если бы они смогли тогда решить уравнение братства, то исправление было бы завершено ими, и сын, который родился бы от слияния рода Каина с родом Авеля, был бы тот совершенный «сын Адама», который может сказать, что для него сотворен мир. Поскольку Каину не удалось стать настоящим Адамом, то вся история мира это именно исправление греха Каина.
«Возлюби ближнего твоего как себя» это великое правило в Торе (Йерушалми, Недарим 9:4). Это начинается с Каина и Авеля. Можно бесконечно говорить о нравственности, о ценностях, но, в конечном счете, требование Творца ко мне очень простое: как я даю ближнему жить в моем мире, и как он дает мне жить в его мире. Без взаимности нет решения моральной проблемы, уравнения братства (…)
(3) Тайна мидраша порождений, часть 8, стр. 114-115: Брат и мир
Тора не говорит о каком-то мистическом, магическом действии для достижения дней Машиаха. Она говорит о действиях человека: что человек должен делать, чтобы привести этот мир к его истинному состоянию. Ключ лежит на виду в начале: мораль. Мораль Торы это не «побеждает сильнейший». Это также не наивная мораль христианства: подставь другую щеку. Это мораль, основанная на знании, что я творение, и мой ближний – творение, и оба мы творения одного Творца. Из этого осознания я начинаю заниматься вопросами этого мира (…) Если есть понимание этой точки, значит есть понимание важности уравнения братства и однозначное требование взаимности. Если отказываются от этого требования, то приходят к акту христианской морали. Писание говорит об уравнении братства, когда использует слово «брат». Мы видели это, когда учили о смысле встречи Яакова с пастухами. И также когда Яаков посылает Иосифа в Шхем, он говорит ему: «Пойди же, посмотри, есть ли мир у братьев, и цел ли скот, и принеси мне ответ. И послал его из долины Хеврона» (Быт 37:14). В этом стихе есть слова «брат» и «мир». Они также были в диалоге Яакова с пастухами, и это неслучайно. С этих слов начинается еврейство. Еврей искал и в итоге нашел решение уравнения братства, и это решение стало сущностной, интегральной частью того пути, которым мы поднялись, чтоб унаследовать весь мир.
В наше время много говорят об универсальном аспекте Израиля, Торы и забывают, что все начинается с простой пары слов: брат и мир. Наша задача трудна, потому что мы встречаем как правило линию Эсава: «побеждает сильнейший» — не только в христианском мире, который прошел мощный процесс секуляризации, но также и в исламском мире. Они не менее склонны к силовым решениям. Я жил среди них и знаю, о чем говорю. И все же мы никогда не теряли надежду на исправленный мир. Мы искали и все еще продолжаем искать своих братьев везде, в поле.
Рав Йонатан Сакс
משבר וברית, עמ’ 186–187
|
История Вавилонской башни, которая появляется рядом с историей об избрании Богом Авраама, крайне важна для понимания иудаизма. В этом рассказе люди были «одним народом и одним языком» […] однако человечество поставило перед собой задачу свергнуть Бога […] Ответом Бога было разделение людей на разные языки, народы и культуры. Но книга Бытия содержит и скрытое обещание, которое явно проявляется в книгах пророков, что однажды изначальное состояние вернется. Однако время еще не пришло, это случится только в метафизические «последние дни». А пока в процессе истории человеческая культура будет многогранна и нельзя ее ограничить. |
סיפור מגדל בבל, המופיע בסמיכות לבחירת אברהם על ידי אלוהים, חיוני להבנת היהדות. בסיפור, בני האדם היו «עם אחד ושפה אחת» […] אולם האנושות הציבה לעצמה כמשימה להפיל את אלוהים […] תשובתו של אלוהים היא פיצול בני האדם ללשונות, עמים ותרבויות שונים. אמנם מספר בראשית עולה הבטחה סמויה, המופיעה במפורש בספרי נביאים, שביום מן הימים ישוב המצב הראשוני לקדמותו. אולם טרם הגיע העת; כזאת יקרה רק ב»אחרית הימים» המטפיסית. בינתיים, ולאורך כל ההיסטוריה, תהיה התרבות האנושות רבת פנים ואין לצמצמה |
משבר וברית, עמ’ 189–201
|
В иудаизме есть глубокая аналогия между верой и языком. Определенный народ говорит на определенном языке; не существует индивидуального языка, и не существует универсального языка. Мы родились в языковом сообществе: мы не выбираем — родиться у ивритоязычных или англоязычных родителей, но этот факт оказывается решающим в формировании нашей системы чувств. Говорящий на любом из языков становится участником истории определенной культуры: тончайшие нюансы изменений смысла в языке и его ассоциации сформированы прошлым, но по-прежнему актуальны в настоящем. Говорить на каком-либо языке означает усвоить его правила грамматики и семантики: без них мы не сможем выражаться свободно и понятно. Применим эти идеи к иудаизму: вера не является ни частной, ни универсальной. Это феномен народа. Так же, как человек рождается в определенной языковой общности, так он рождается в общине определенной веры, со всеми ее обязательствами […] Вера не универсальна и не субъективна, но как язык – она является проявлением сообществ и их законов, их обычаев и истории. |
ביהדות יש אנלוגיה עמוקה בין אמונה ללשון. עם מסוים מדבר בלשון מסוימת; אין לשון פרטית ואין לשון אוניברסלית. נולדנו לתוך קהילה לשונית: איננו בוחרים להיוולד להורים דוברי עברית או דוברי אנגלית, אך זו עובדה מכרעת ביותר בעיצוב מערכת הרגישויות שלנו. הדובר, בכל שפה טבעית שהיא, הופך שותף בהיסטוריה של תרבות מסוימת: דקי הדקויות של שינויי משמעות בשפה והאסוציאציות שלה עוצבו על ידי העבר, אולם עודן תקפות בהווה. לדבר בשפה כלשהי משמעו להפנים את כללי הדקדוק והסמנטיקה שלה: ללא אלה לא נוכל להביע את עצמנו באופן רהוט ומובן. ניישם רעיונות אלה ביהדות: האמונה אינה פרטית ולא אוניברסלית. היא תופעה של עם. כפי שאפשר להיוולד לתוך קהילה לשונית מסוימת כך אפשר להיוולד לתוך קהילה של אמונה מסוימת על מחויבויותיה […] אין האמונה אוניברסלית ולא סובייקטיבית אלא כשפה, תופעה של קהילות וחוקיהן, מסורותיהן וההיסטוריה שלהן |
The Dignity of Difference, pp. 55–58
|
Радикальная трансцендентность Бога Библии означает, что есть существенная разница между Богом и религией. Бог универсален, религии партикулярны. Религия — это перевод концепции Бога на особый язык, который становится частью жизни группы, народа, религиозного сообщества. В ходе истории Бог говорил с человечеством на самых разных языках: через иудаизм к евреям, через христианство к христианам, через ислам к мусульманам[1]. И только такой Бог поистине трансцендентен – Он превосходит не только мир природы, но и любую духовную вселенную, выраженную в одной религии, на специфическом языке человеческих чувств. Как священный текст может донести до нас эту идею? Заявляя, что Бог — это Бог всего человечества, и никакая религия или вера не должны быть уделом всего человечества. Только такой нарратив позволит нам увидеть присутствие Бога в людях другой веры. Только такое мировоззрение может примирить партикулярность культуры с универсальностью статуса человека. Это означает, что религиозная истина никогда не бывает универсальной. Но это не значит, что она относительна. Есть разница между «абсолютизмом» и «универсальностью», которую часто упускают из виду. У меня есть абсолютные обязательства по отношению к своему ребенку, но это не универсальные обязательства. На самом деле именно эти не-универсальные обязательства, личные обязательства, — и являются основой родительства: умение чувствовать связь с этим ребенком, а не со всеми детьми без разбора. Вот что делает любовь любовью: не общая привязанность к людям такого-то типа, а личная привязанность к определенному человеку через все то, что делает его уникальным […] Бог, Который раскрывается нам в Танахе — это не научная или философская концепция: первопричина, изначальная движущая сила или создатель Большого Взрыва. Он — родитель, иногда отец («Не один ли Отец у всех нас?» Мал 2:10), иногда мать («Как человека утешает мать, так Я утешу вас» Ис 66:13), и всегда Он несет с собой ту любовь, которую чувствует родитель к ребенку, которого он привел в мир. Библейский Бог — это не платоновский Бог, любящий человечество в какой-то абстрактной форме. Он — личностный и любит каждого из своих детей за то, кто они есть: Ицхака и Ишмаэля, Яакова и Эйсава, Израиль и народы. Нет сомнения, что одному из своих детей он предназначил особую судьбу, но Он благословил и других, каждого по-своему. Бог Авраама учит человечество более сложной истине, чем дают нам упрощенные противопоставления — частное/общее, индивидуум/государство, племя/человечество. Мы особенные и также универсальные, похожие и также разные, сыны человеческие, но при этом члены определенной семьи — из некоего сообщества с определенной историей и наследием. Наша уникальность — это окно в универсальность, точно так же, как наш язык — это наше единственное окно в понимание мира, которое мы разделяем с носителями других языков. Бог не хочет, чтобы носители всех вероисповеданий и культур были одинаковыми, точно так же как родитель не хотел бы, чтобы его дети были одинаковыми. Это концептуальная связь между любовью, творчеством и разнообразием. Уважая различия, мы служим Богу, создавшему различия.
|
הטרנסצנדנטיות הרדיקלית של האל בתנ»ך משמעותה שיש הבדל ממשי בין אלוהים ובין הדת. אלוהים הוא אוניברסלי; דתות הן פרטיקולריות. הדת היא תרגום של מושג האל לשפה ספציפית, כך שהיא נעשית חלק מחייה של קבוצה, אומה, קהילה של אמונה. במהלך ההיסטוריה, אלוהים דיבר אל האנושות במגוון שפות: דרך היהדות ליהודים, דרך הנצרות לנוצרים, דרך האסלאם למוסלמים. רק אלוהים שכזה הוא באמת טרנסצנדנטי – נעלה לא רק מהעולם הטבעי אלא מכל יקום רוחני שבא לידי ביטוי בדת יחידה, בשפה ספציפית של רגישות אנושית. כיצד טקסט מקודש יכול למסור לנו רעיון שכזה? על ידי הצהרה שאלוהים הוא האל של כל האנושות ושום דת או אמונה אינן צריכות להיות נחלת כלל האנושות. רק נרטיב שכזה יוביל אותנו לראות את נוכחותו של האל באנשים בני אמונות אחרות. רק השקפת עולם שכזו יכולה ליישב את הפרטיקולריות של התרבות עם האוניברסליות של המצב האנושי. המשמעות היא שאמת דתית לעולם איננה אוניברסלית. אך אין משמעות הדבר שהיא יחסית. ישנו הבדל, שמתעלמים ממנו לעיתים קרובות, בין «אבסולוטיות» ובין «אוניברסליות». יש לי מחויבות מוחלטת לילד שלי, אבל זו איננה מחויבות אוניברסלית. למעשה, דווקא המחויבות הלא־אוניברסלית הזו, המחויבות האישית, היא יסודה של ההורות – היכולת לחוש קשר לילד הזה, ולא לכל הילדים בלא הבחנה. זה מה שעושה את האהבה לאהבה: לא חיבה כללית לאנשים מסוג כזה וכזה, אלא חיבור פרטיקולרי לאדם מסוים על פי הדברים המייחדים אותו […] אלוהים שנגלה אלינו בתנ»ך אינו מושג מדעי או פילוסופי: הסיבה הראשונה, המניע הראשון, או מחולל המפץ הגדול. הוא הורה, לפעמים זכר («הֲלוֹא אָב אֶחָד לְכֻלָּנוּ»), לפעמים נקבה («כְּאִישׁ אֲשֶׁר אִמּוֹ תְּנַחֲמֶנּוּ כֵּן אָנֹכִי אֲנַחֶמְכֶם») ולעולם נושא עימו את האהבה שהורה חש כלפי הילד שהביא לעולם. אלוהים של התנ»ך אינו אל אפלטוני אשר אוהב את האנושות במין צורה מופשטת. הוא פרטיקולריסט ואוהב את כל אחד ואחד מילדיו מחמת מה שהוא: יצחק וישמעאל, יעקב ועשו, ישראל והעמים. אין ספק שלאחד מהם הוא הועיד גורל מסוים, אך הוא בירך גם את האחרים, כל אחד בדרכו. אלוהי אברהם מלמד את האנושות אמת מורכבת יותר מאשר זו שניגודים פשטניים – פרטיקולרי/אוניברסלי, אינדיבידואל/מדינה, שבט/אנושות – היו מאפשרים לנו. אנו פרטיקולריים וגם אוניברסליים, דומים וגם שונים, בני אנוש אבל גם איבר ממשפחה מסוימת – מהקהילה הזו, מההיסטוריה הזו, מהמורשת הזו. הפרטיקולריות שלנו היא החלון לאוניברסליות, ממש כשם ששפתנו היא הצוהר היחיד שלנו להבנת העולם שאנו חולקים עם דוברי שפות אחרות. אלוהים אינו רוצה שבני כל האמונות והתרבויות יהיו זהים, ממש כמו שהורה לא היה רוצה שילדיו יהיו זהים. זהו הקישור המושגי בין אהבה, יצירה וגיוון. אנחנו עובדים את אלוהים, יוצר השוני, על ידי נתינת כבוד לשוני. |
Celebrating Life: Finding Happiness in Unexpected Places, Bloomsbury, 2019, p. 155
| Существование английского языка не отменяет и не заменяет существование французского, итальянского или языка урду. Каждый язык сохраняет уникальный набор ощущений. Есть вещи, которые можно сказать на одном языке, но невозможно перевести на другой, не потеряв что-то при переводе. Вот почему множественность языков обогащает нас, и мы станем беднее, если один из них исчезнет. Языки описывают одну и ту же реальность, так же как и все религии ведут к одному Богу. Они не угрожают друг другу, и не должны угрожать. Верить в обратное — значит путать религию с Богом. | קיומה של השפה האנגלית איננו מחליף או בא במקום קיומה של הצרפתית, האיטלקית או שפת אורדו. כל שפה משמרת סט ייחודי של רגישויות. יש דברים שאפשר לאומרם בשפה אחת אבל אי אפשר לתרגם לאחרת מבלי לאבד משהו בתרגום. זו הסיבה שריבוי השפות מעשיר אותנו, ואנו נהפוך עניים יותר אם אחת מהן תיעלם. אכן, הן מתארות את אותה מציאות כשם שהדתות כולן מובילות לאלוהים אחד. הן אינן מאיימות אחת על השנייה, ואינן צריכות לאיים. להאמין אחרת משמעו להתבלבל בין דת ובין אלוהים. |
לא בשם האל, עמ’ 205
| Не смотря на то, что Господь — наш Бог, Он также Бог всего мира, доступный каждому: Бог, благословляющий Ишмаэля, Бог, наставляющий сыновей Иакова не ненавидеть потомков Эйсава, Бог, слушающий молитвы чужих, и Его посланники выглядят чужими. Только вера, признающая оба вида завета, универсальный завет и партикулярный завет, способна понять, что образ Божий можно найти даже в тех, чья вера не является моей верой и чей разговор с Богом отличается от моего разговора. | כי אף שה’ הוא אלוהינו, הוא גם אלוהי העולם כולו, הנגיש לכולם: האל המברך את ישמעאל, האל המורה לבני יעקב שלא לשנוא את צאצאי עשו, האל המאזין לתפילתם של זרים, ושליחיו נראים כזרים. רק אמונה המכירה בשני סוגי הברית, הברית האוניברסלית והברית הפרטיקולרית, מסוגלת להבין כי צלם אלוהים יכול להימצא גם אצל מי שאמונתו אינה אמונתי ושיחו עם אלוהים שונה משיחי |
בלשון עתיד, מאנגלית: צור ארליך, ירושלים: מגיד, 2021, עמ’ 108
| Разрыв между партикуляризмом и универсализмом […] является отклонением от традиционной идентичности – и это именно тогда, когда будущее иудаизма и мира требует от евреев чувствительности и к тому, и к другому. | הבקע בין פרטיקולריזם לאוניברסליזם […] הוא סטייה מהזהות המסורתית – וזאת דווקא בשעה שעתיד היהדות והעולם תובע מהיהודים להחזיק בשתי הרגישויות גם יחד |
לא בשם האל, עמ’ 195
| Есть нечто, стоящее выше наших различий. Это Бог, и Он запечатлел Свой образ в каждом из нас. И потому жизнь человека священна, и одна душа равна целому миру. Единство Бога требует от нас уважения к другому, чужому, иному — ведь хотя он не создан по нашему образу (его происхождение, вера или культура отличны от наших), он создан по образу Божьему. | יש דבר העומד מעל ומעבר להבדלים בינינו. הדבר הזה הוא אלוהים, והוא טבע את צלמו בכל אחד מאִתנו. ומשום כך חייו של אדם קדושים, ונפש אחת שקולה לעולם שלם. אחדות האל תובעת מאִתנו לכבד את הזר, את הנכרי, את השונה, מפני שאף על פי שהוא אינו עשוי בצלמנו – מוצאו, אמונתו או תרבותו אחרים משלנו – הוא עשוי בצלם אלוהים |
רדיקלית אז, רדיקלית עכשיו, עמ’ 66
| Поскольку человеческий род во всем его многообразии не может быть сведен к одному образу, также и Бог не может быть сведен к одной вере или одному языку. Бог существует в разнообразии, и поэтому он избирает своим свидетелем народ, приверженный разнообразию. | כי מאחר שהמין האנושי על שלל גווניו אינו יכול להצטמצם לכדי צלם יחיד, כך האל אינו יכול להצטמצם לכדי אמונה אחת או שפה אחת. אלוהים קיים בשונות, ולפיכך בוחר הוא כעֵדו עם הדבֵק בשונות. |
[1] Стоит отметить, что некоторые ведущие раввины возражали против которых высказываний в этом абзаце и в книге в целом, называя их еретическими. Хотя рав Сакс выступил против этих выводов и даже опубликовал сборник ссылок на Тору по этому вопросу в поддержку своей позиции, все же политическое давление заставило его опубликовать исправленное издание этой книги, в котором фраза «На протяжении всей истории, Бог говорили с человечеством на самых разных языках: через иудаизм к евреям, через христианство к христианам, через ислам к мусульманам» была заменена на «Как евреи мы верим, что Бог заключил союз с одним народом, но это не исключает возможность того, что другие народы, другие культуры и религии выработают к нему свое отношение, в общих рамках заповедей сыновей Ноя» (The Dignity of Difference, p. 47).
К проекту 929 на русском.